Васнецов Виктор
Васнецов Виктор Михайлович (1848-1926) — великий русский художник.
Когда смотришь не картины Виктора Михайловича Васнецова, жанровые или исторические, чувствуешь, как к сердцу твоему приливает волна тепла и света. Чем-то очень родным, близким веет от этих полотен—свежим дыханием лесов и полей, запахом вспаханной земли, обаянием былин, легенд, народных сказов, дымом Отечества.
Люди, изображенные художником, кажутся давно знакомыми, которых вы не раз видели, о которых слышали множество всяких историй. Может быть, эти люди представлялись вам несколько иными, но пришел художник, изобразил их, и вы немедленно соглашаетесь с ним — да, вот такие они и были, эти былинные богатыри, храбрые витязи, прекрасные девы, удалые молодцы, веселые гусляры. Вы радуетесь тому ощущению, которое подарил вам художник, ибо оно находит немедленный отзвук в вашем сердце — вам становится еще дороже, еще милее родная земля, родина, могучий, добрый, мужественный и веселый русский народ. Художник дарит вам познание связи времен, прошлое оборачивается на его полотнах настоящим, вы убеждаетесь в том, что народ, живущий в картинах художника, не может не быть великим народом—создателем прекрасного во всех областях жизни. Рисуя легендарные, сказочные персонажи, художник не уходит от жизни, а, напротив, пригоршнями черпает из ее источников точные наблюдения русской природы и русских характеров.
Богатыри. 1881-1898 годы.
Тому первый пример знаменитые «Богатыри», тысячи раз воспроизведенные, всем известные, запечатленные и на чайных сервизах и на папиросных коробках. Даже такое размельчение образов не может лишить картину ее первозданного обаяния. Ведь эти богатыри — символ народа нашего. Добродушный Илья, спокойный, исполненный внутренней силы Добрыня Никитич, хитроватый, ловкий телом Алеша Попович — простые русские люди, которые и пашню пахали, и палаты строили, и рубились с половцами, татарами, и ложились костьми за родную землю. От них пошли и Ермак, и Кузьма Минин, и Степан Разин, и Пугачев. Да многое родилось от них, что пришло и к нашим дням, ибо наши дни—это время сильных характеров и богатырских cвершений.
Витязь на распутье.
В картине «Витязь на распутье» мы видим глубокое раздумье художника над жизнью. На мрачном седом камне, поросшем мохом, зловещая надпись: «Как прямо ехати, живу не бывати, нет пути ни проезжему, ни прохожему, ни пролетному». А кругом черное воронье да кости человечьи и конские,выбеленные ветрами и дождями… Поедет ли витязь дальше или, пораженный страхом, повернет вспять? Нет, ничто не остановит этого человека — в его плечах, во всей его фигуре мужество и сила; такие люди не уходят с полдороги, они идут смело к своей цели, и трудности, невзгоды, преграды не пугают их.
В сказках, созданных народом, рожденных его поэтической фантазией, душа и характер народа выявляются с наивысшей силой.
Кащей бессмертный.
Свирепый Кощей бессмертный — воплощение зла, лукавства, сластолюбия, низости; но придет час, и сгинет Кощей: добро сильнее зла! Спит царевна, и все кругом заснуло мертвым сном: девушки-подружки, веселые гусляры, седой старик-сказочник; но придет любовь — и воспрянет жизнь; там, где любовь,— нет места смерти!
Царевна-Лягушка.
Смотрите, как все радуется, искрится светом, когда преображенная и счастливая Царевна-лягушка пошла в пляс, как распирает гусляров безудержное веселье, как лебеди, озаренные солнцем, слетаются к людскому жилью. Жизнь торжествует!
В сказках, созданных народом, запечатлены его мечты и стремления. Икар взлетел к небу, но солнце растопило его восковые крылья, и он упал на землю.
Ковёр-самолёт. 1880 год.
Ковёр-самолёт. 1880 год. Фрагмент.
Фантазия народа создала ковер-самолет. И взгляните, какой гордый молодец стоит на ковре и озирает все окрест и каким огнем сверкает полоненная им жар-птица! Да и сам ковер, подобно сильной птице, широким размахом крыл вознесся над русской землей, лежащей внизу со своими степными просторами, тихими реками, густыми лесами, и неостановимо его движение! И тут вспоминаешь многое: и безвестного холопа, который, самодельно изготовив крылья из деревянного дранья, храбро и благополучно слетел с колокольни, за что и был выпорот нещадно ввиду богопротивной предерзости; и многие поиски русских умельцев, стремившихся овладеть искусством летать; и первые радости и успехи в этом деле; да и нынешние наши дни встают рядом с ковром-самолетом, ибо мы как раз тот народ, который сделал былью славную старую сказку — наш Юрий Гагарин первым поднялся в космос!
Смотришь картины Виктора Васнецова, великого кудесника живописи, певца родной русской земли, и начинает звучать рядом музыка Мусоргского, Бородина, Римского-Корсакова,— одни творческие порывы объединяют их, художника и композиторов, одна любовь к Родине и великому нашему народу питает их, они одно соцветие, одна душа!
Виктор Михайлович Васнецов говорил: «Мы только тогда и внесем свою лепту в сокровищницу всемирного искусства, когда все силы свои устремим на развитие своего родного русского искусства, т. е. когда с возможным для нас совершенством и полнотой изобразим и выразим красоту, мощь и смысл наших родных образов — нашей русской природы и человека, нашей настоящей жизни, нашего прошлого».
Тут все справедливо и точно. Только тот, кто любит свой народ и свою родину, может любить истинной любовью и человечество и всю землю, только тот способен бороться за счастье всех людей на земле.
Михаил Васильевич Нестеров в своих воспоминаниях «Давние дни» писал о Викторе Васнецове: «…я верю, что родина наша, столь беззаветно им любимая, еще много раз помянет его добрым словом своим…». Да и как не помянуть его, когда в каждом штрихе, в каждой детали его картрн ощущаешь животворную, действительно беззаветную любовь к России, к Руси, к русским людям, к русской природе, русской земле…
Такая любовь находит и всегда будет находить горячий отклик в сердце нашего народа.
Ник. КРУЖКОВ
Третьяковская галерея торжественно открыла в своих залах на Крымском валу выставку с многозначительным названием «Стиль жизни — стиль искусства» и посвятила ее 150-летию со дня рождения Виктора Михайловича Васнецова. На выставке Васнецова много, но в основном в эскизах и проходных работах, ничего любимого народом нет — ни богатырей, всматривающихся вдаль, ни Ивана-царевича, везущего на сером волке свою златовласую зазнобу, правда, есть один из вариантов «Витязя на распутье», не слишком, впрочем, удачный. Но экспозиция посвящена не лубочно-сказочному васнецовскому стилю, который величают теперь национальным романтизмом, а поискам художников, группировавшихся на рубеже веков вокруг Абрамцева и Талашкина, которые на подмосковной даче Саввы Морозова и в комфорте смоленского имения княгини Тенишевой занимались не столько возрождением, сколько изучением русского народного и допетровского искусства, заодно стараясь привлечь к художественному творчеству местных крестьян, и нескучно проводили время.
«А пока новые знакомые, наезды в Абрамцево, там иная жизнь… Жизнь, с одной стороны, трудовая, постоянные наезды Е.Д. Поленовой, заботы о школе, об абрамцевской мастерской, которая только-только начинает свое существование, занятия самой Елизаветы Григорьевны (Мамонтовой. — O.K.) — все это мне нравилось, я всматривался во все это и говорил себе: «Вот как надо устроить свою жизнь. Вот где ищи правды, ищи такой красоты»… с другой стороны — приезды великолепного Саввы Ивановича, его затеи, бросания денег, пикники, кавалькады, праздность, его окружение художниками, разными артистами — все это так разнилось от первого — вспоминал о тех временах Михаил Нестеров. Вот эта первая жизнь, а не вторая и стала предметом выставки.
Снегурочка.
Отсюда масса васнецовских эскизов к постановке «Снегурочки» в домашнем театре работ Елены Поленовой, художницы серьезной, но не то чтобы значительной, немного врубелевской майолики и несколько эффектно преподнесенных мебельных гарнитуров из абрамцевской мастерской, а также все то, что хоть как-то ассоциируется с Абрамцевым. Например, эскизы к картине Михаила Нестерова «Видение отроку Варфоломею», написанные в соседней деревне. Правда, нет здесь никаких следов Валентина Серова, который, в отличие от Нестерова, был частым абрамцевским гостем и написал там одну из лучших своих работ. Но знаменитая «Девочка с персиками» так далека от почвеннических исканий, представленных выставкой, что ее решили и не поминать.
Дабы прибавить выставке серьезности и научности, ее авторы попытались включить тему экспозиции в европейский контекст, а потому изложили на больших стендах информацию об Уильяме Моррисе и английском движении «Искусство и ремесла», о дармштадской колонии художников, а также об оставивших менее значительный след в истории мирового искусства европейских объединениях художников, на время припавших к народным истокам. К сожалению, наполнены эти разделы только книжными репродукциями и гравюрами немецкого художника Генриха Фогеля. И оттого кажется, что подвижническая деятельность Уильяма Морриса, отдававшего все свои силы делу облагораживания жизни искусством, все титанические усилия дармштадских художников в поисках нового художественного стиля были только канвой, параллелью к деятельности художников русских. Хотя все было как раз наоборот.
Конечно, можно только посочувствовать сотрудникам Третьяковки, которые в своей крайней бедности вынуждены составлять вьставки из хорошо известного и часто экспонирующегося материала,стараясь хоть как-то разнообразить концепции. Но всякая концепция, не подтвержденная материалом, превращается в скучный показ всем хорошо известного и длинные многословные объяснения, уместные скорее на лекциях по истории русского модерна, которые регулярно читают в Третьяковке любознательным школьникам.
Ольга Кабанова
Что нам стоит дом построить?
Нарисуем — будем жить!
Забавные стихи, правда? И сказочные немножко. Только представь: берёшь бумагу и разноцветные карандаши, придумываешь и рисуешь домик. Вот он — двухэтажный, с фигурной крышей, как в старинном тереме, с деревянными воротцами, за которыми скрывается уютный дворик и небольшой тенистый сад. И вот уже он—точь-в-точь такой, как на рисунке, стоит в тихом московском переулке, и ты живёшь в нём со всей своей семьёй, и зовёшь в гости весёлых друзей…
Именно так и поступил замечательный русский художник Виктор Михайлович Васнецов. Он нарисовал не только необычный,
сказочный дом, но и всю его обстановку: резную деревянную мебель, печки-пряники с узорчатыми изразцами, низко свисающие над столами затейливые светильники, уютные скатерти и портьеры… Усердные строители возвели домик точно по рисунку, а друзья и братья-умельцы (у художника было 5 братьев, и один из них, Апполинарий, тоже был художником) соорудили по рисункам Виктора Михайловича мебель и всю прочую обстановку.
Случилось всё это в 1894 году. Было художнику тогда 46 лет (он родился 15 мая 1848 года). И уже до конца жизни, до 1926 года Виктор Михайлович жил в придуманном им теремке. Много картин написал он за свою жизнь .
Портрет Бориса Викторовича Васнецова. 1889 год.
Были среди них и портреты, и пейзажи, и сцены из жизни, и декорации к спектаклям, и светлые иконы. Он даже расписал храм — великолепный Владимирский собор в городе Киеве. Но целых 25 лет жизни художник посвятил картинам-сказкам.
В 1950 году родственники художника подарили чудесный дом Москве. А в 1953 году в нём открылся музей В.М. Васнецова. Находится он в переулке, названном в честь художника (переулок Васнецова, 13). И теперь ты можешь войти в домик-пряник, надеть внизу мягкие тапочки прямо на обувь и пройтись по его комнатам, увидеть всё, о чём мы написали.
Баян. 1910 год.
Самое же главное ждёт тебя на втором этаже, в мастерской. У входа в неё, прямо на штукатурке нарисован Ангел молчания, очень красивый и строгий. Он держит палец у губ, словно шепчет: «Молчите… Смотрите и слушайте сказку». И сказки окружат тебя со всех сторон. Вот — огромный и злобный, разинув сразу три мерзкие пасти, налетает сверху Змей Горыныч. Не бойся! Иван-Царевич уже замахнулся на чудовище волшебным мечом.
Баба Яга.
А вот несётся злодейка Баба-Яга верхом на ступе, ухватив за рубашку перепуганного мальчугана. И кроваво-красный месяц за её спиной освещает страшную сцену. Но мы-то знаем, как Ивашка обхитрит старуху, и в печку вместо себя посадит.
И зря Кащей Бессмертный угрожает Василисе, уговаривая её выйти за него замуж. Скоро придёт Василисе на помощь её отважный жених. И вот уже летят на ковре-самолёте в рассветном небе храбрый царевич со спасённой невестой.
Иван Царевич на сером Волке.
Мчит Ивана-Царевича и Елену Прекрасную серый волк. И радостно пляшет красавица в изумрудном платье, сбросившая
скользкую лягушачью кожу.
Сказка о спящей Царевне.
Но спит ещё красавица царевна в окружении сенных девушек и скоморохов, грустят Царевна-Несмеяна на троне и девочка Алёнушка у глубокого омута…
Можно сесть на широкую деревянную лавку, что стоит посреди мастерской, и долго-долго рассматривать картины и находить в них всё новое и новое: зверюшек, птичек, неописуемую красоту русской природы. Тебе на помощь придут добрые экскурсоводы, помогут понять картины и расскажут сказочные истории, добрые и прекрасные, трогательные и таинственные. Они созданы в незапамятные времена, но будут жить, пока рождаются люди, влюблённые в Сказку. Такие, как чудесный русский художник Виктор Михайлович Васнецов.
Нина ЮРИНА
Помню, в детстве ждешь воскресенья — чтобы в театр или Третьяковскую галерею. В уютном Лаврушинском переулке светлый дом с входом, похожим на причудливый терем в золотых кружевах. Не знала я тогда, конечно, что этот фасад в древнерусском вкусе создал художник Васнецов, для картин которого еще Третьяковым отведен отдельный «Васнецовский зал», а могучих «Богатырей» видно издалека, через анфиладу комнат.
После побоища Игоря Святославича с половцами. 1880 год.
Справа от них, войдя, увижу красочное полотно «После побоища Игоря Святославича с половцами», слева — «Аленушку», грустящую у опасной сказочной воды..
Алёнушка. 1881 год.
Давно закрыты двери дорогой всем Третьяковки: все строительство идет. Сколько же поколений детей видит шедевры русского искусства лишь в плохих репродукциях?! Только тогда и радость, когда к какому-нибудь юбилею художника откроют на один-два месяца его персональную выставку. Васнецовы нашей культуры то тихо и ненавязчиво, то проповеднически-страстно напоминают нам о том, от чего отмахнулись, кажется, навсегда,— о жизни духовной, о душе.
Преферанс. 1879 год.
Счастливым открытием Виктора Михайловича Васнецова (1848—1926) стала его выставка во «временных» залах
Третьяковской галереи на Крымском мосту. Открытием художника глубокого, духовно значительного. С умом, с толком сделана выставка, вошли в нее произведения из разных российских музеев, из Московского дома-музея В. М. Васнецова.
Встречает зрителей сам художник — еще молодой, в блузе с бантом, лицо серьезное, строгое;
Автопортрет. 1873 год.
все у него в будущем, в будущее он и устремлен; автопортрет помечен 1873 годом, значит, Васнецову тут 25 лет. Рядом его ранние работы, жанровые, где рассказывает он о хорошо знакомом ему деревенском и городском житье-бытье («Книжная лавочка», «Нищие певцы», «С квартиры на квартиру» и др.).
Книжная лавочка. 1876 год.
Такие картины открывают зрителям людские типы, бытовую сторону жизни, ушедшей теперь в далекое-далекое прошлое. Но в этой ранней, еще очень скромной по колориту живописи уже проглядывает интерес Васнецова к духовной стороне жизни человека. Выражены здесь и детские, юношеские впечатления — нищие Певцы поют, опустившись на сухую землю у ворот церкви в селе Рябово, вдали виден дом, где родился художник…
Был он сыном священника, потомственного сельского священника. Это значит, что его деды и прадеды кончали в Вятке духовную семинарию, уезжали в дальние села служить — крестили, венчали, отпевали, о нравственности радели, о Боге думали. Атмосфера в васнецовской семье была духовно возвышенной.
Виктор Михайлович тоже окончил Вятское духовное училище, а с последнего курса семинарии ушел, чтобы получить образование в Петербургской Академии художеств и стать живописцем. Дело художника для него было тем же служением людям, поиском красоты, правды, истины… «Исторические грезы» тревожат воображение романтически настроенного юноши. А в 1878 году Васнецов покидает Петербург, чужой для него город, едет в Москву, прежнюю древнюю столицу, сама патриархальная атмосфера которой действует на него вдохновляюще, соединяет с прошлым. Он выбрал для себя дорогу давно нехоженую — былинную, сказочную, проложенную в древности фантазией, мечтой, талантом его народа. В древнюю, сказочную Русь идет художник за красотой и правдой.
Один в поле воин. 1914 год.
Открывает ее в былинных защитниках святой Руси, в Еленах Прекрасных и Иванах-царевичах. Засияла песенными красками русская древность на его полотнах, как сияла она когда-то в иконах и в книжных миниатюрах. Смеялась иная публика над Васнецовым: не до сказок, мол! Только самые прозорливые уловили, с какой молодой художественной силой возвращает художник родине поэзию народа своими монументальными и лирическими полотнами. «Я только Русью и жил» — известные его слова.
Сказка Васнецова прекрасно вписалась в общий ансамбль выставки, она не солирует, как можно было ожидать. Потому что другое властно притягивает к себе внимание — его портреты и эскизы к росписям в соборе Святого Владимира в Киеве. Этой гигантской работе Виктор Михайлович отдал десять лет жизни. О ее цели и смысле он сказал в письме к художнику В. Д. Поленову: «…я крепко верю в силу идей своего дела… в храме художник соприкасается с самой положительной стороной человеческого духа — с человеческим идеалом».Прежде чем приступить к работе, Виктор Михайлович в 1885 году едет на месяц в Италию, чтобы своими глазами увидеть древние византийские храмы, мозаики, а также искусство художников Возрождения. Рафаэль и Микеланджело потрясают его своей художественной и творческой мощью. Эти впечатления не пройдут для него бесследно, хотя, возможно, церковная живопись требовала более древних, архаичных форм, но ведь древнерусская икона как произведение религиозного искусства была открыта лишь в XX веке. Непомерно трудно бывало Васнецову в Киеве, не хватало ему общения с близкими по духу людьми, которые разделяли бы его взгляды и чувства. Ими он делится в письмах к Елизавете Григорьевне Мамонтовой, наиболее духовно близкому ему человеку.
Жена известного мецената и промышленника Саввы Мамонтова, создавшего в подмосковном имении Абрамцево кружок из лучших художников того времени, Елизавета Григорьевна была наделена особыми душевными качествами, она, как говорили о ней художники, отвечала «щедро, полно на все запросы ума и сердца». Это она написала Виктору Михайловичу, что его работа в храме — «путь к свету», и он, усталый, одинокий, встрепенулся: да, да, ради этого света надо забывать все невзгоды… «Какое мне дело, велик мой талант или мал — отдавай все!»
Преддверие Рая или Радость праведных о Господе. Фрагменты эскиза росписи Владимирского собора в Киеве.
Васнецов воплотил этот свет, свет любви. Тихое, нежное сияние его различаешь постепенно, по мере приближения к огромному, вытянутому в ширину полотну, помещенному в самом центре зала выставки. Это «Преддверие Рая», или «Радость праведных о Господе» — сюжет, выражающий смысл христианского вероучения о Царстве Божием, мечту о вселенской гармонии, воплощенную художником в божественном символе — Свете. К этому Свету в духовном и телесном порыве устремлены чистые жены-великомученицы, среди них узнаешь премудрую Софию с дочерьми (Верой, Надеждой. Любовью), а в Софии угадываешь неожиданно черты Елизаветы Григорьевны Мамонтовой… Сонм святых несут к Свету сияющие жемчужно-белые огромные ангельские крылья. В ликах — скорбь, страдание и радость, экстаз.
В этом творении Васнецова — а его мы все увидели в первый раз — глубоко и сильно воплощены духовные поиски художника и его современников, философов, писателей. Именно перед этой работой я вспомнила, что «гением религиозного чувства» назвал Васнецова философ и богослов отец Сергий Булгаков и сравнил его c Достоевским: «Васнецов — это Достоевский в живописи». Не так уж много было сторонников этого взгляда среди тех, кто интересовался творчеством Васнецова и при его жизни, и после. Отказывали ему в подлинной духовности, считали манерным, фальшивым, сравнивая его образы с древней иконописью. Но сегодня что нам в этом, если чувствуешь у его полотен особую атмосферу чистой веры, искренность, бескорыстие и что-то снимаешь с себя наносное!
Нестор-летописец. 1919 год.
Вспоминаю впечатления от выставки и вижу женские лица — на портретах, эскизах к росписям Владимирского собора, в сказочных полотнах, наконец. Как будто большая семья сестер собралась вместе и сияет умом, красотой, духовностью, отмечена еще чем-то неуловимым, притягательным. Это Вера Мамонтова, девушка в белом с кленовой веткой в молодых руках,
Портрет Е.А.Праховой.
и Леля Прахова у рояля — портрет блещет великолепной живописью и глубоким психологизмом,— и скромная дочь художника Татьяна.
Три царевны подземного царства.
Мысленно присоединяю к ним таинственную прелесть младшей из «Трех царевен подземного царства», и великих княгинь Ефросинью и Евдокию, погруженных в молитвенное созерцание, и даже нежную Снегурочку с ее нездешней красотой.
Сирин и Алконост. Песнь радости и печали.
Все они сестры на этой земле. В их образах Васнецов тоже искал истину и создал свой, васнецовский, идеальный тип женской красоты и духовности. И еще можно смело сказать, что после Рафаэля спустя столетия только русскому художнику удалось воплотить святое материнство, святую жертвенность Матери во имя спасения рода человеческого. Знаменитая Богоматерь с младенцем Васнецова — Царица Небесная, идущая навстречу людям в сдержанной скорби и радости любви, вселяющая веру в эту любовь.
Васнецов был мудрец, склонный к философским размышлениям художник. Это русский интеллигент, не расставшийся со своим народом. В Москве он живет в собственном доме, где все согласуется с его «древнерусеким вкусом» и убеждениями. Его дневниковое записи, которые он ведет в зрелые и старческие годы, превращаются в трактаты о смысле жизни, о добре и зле.
И вот пройдена выставка. Осмотрен ее каждый экспонат, а это не только картины, рисунки, но и мебель, исполненная по эскизам художника, семейные фотографии, документы. У выхода меня останавливает эскиз картины «Страшный Суд». Но не устрашающие сцены, к слову, несколько театральные, задерживают внимание. А темная женская фигура — она склонилась над сыном, ведущим Суд, и, нежно прикасаясь рукой к Его плечу, молит за страдальцев. Самой пластикой склоненной головы выражены великая скорбь, мольба о прощении… Гений художника донес мольбу Матери, радеющей за всех нас.
Лидия Кудрявцева.
В доме-музее в Абрамцеве, в так называемой красной гостиной, над роялем висит портрет молодой девушки в светлом платье. Ее стройная фигурка скульптурно выделяется на фоне темной, почти без просветов листвы деревьев. Тонкие черты лица выписаны художником с великим старанием и любовью. Обращенный на зрителя прямой серьезный взгляд девушки останавливает, притягивает к себе. В какую бы сторону от портрета вы ни двинулись, он следит за вами, этот взгляд. Что в этом взгляде? Раздумье, грусть, укоризна… Трудно сказать. Но художник как будто и не стремится объяснять этот характер, может быть, загадочный и для него самого. Недаром так намеренно’ сгущена тень деревьев за спиной девушки, словно стоит она в дремучем лесу. Сама же она—лицо, фигура— высвечена каким-то мерцающим светом, источник которого непонятен — солнце ли это или луна в ясную ночь…
Портрет В.С.Мамонтовой
Портрет написан Виктором Михайловичем Васнецовым. Сохранилась и дата написания: «27 июля 1896 года, Абрамцево».
Васнецов впервые появился в Абрамцеве, имении известного мецената Саввы Ивановича Мамонтова, в конце 70-х годов, вскоре’после своего переезда в Москву. Он учился в Петербурге в Академии художеств, там же получил известность как талантливый жанрист: его бытовые сценки из жизни чиновников и простолюдинов были признаны критикой, его хвалили Крамской и Стасов. Полный сил и желания найти свежие живописные темы, которые проложили бы новые пути в искусстве, Васнецов вдруг переезжает в Москву, где его почти никто не знает, но где, как ему кажется, самый воздух помогает работать. Он мечтает о темах из русской истории, мечтает о воссоздании на своих холстах образов героев русских былин и сказок.
Одним из первых, кто поверил в призвание художника и поддержал его материально, был Савва Мамонтов. В его доме Васнецов скоро почувствовал себя своим человеком.
По заказу Мамонтова художник пишет «Битву русских со скифами», «Ковер-самолет», «Три царевны подземного царства». На все лето он поселяется со своей семьей сначала на хуторе близ Абрамцева, но вскоре получает в полное свое распоряжение один из приусадебных флигелей, где оборудована светлая мастерская.
Сюда, во флигель, к Васнецову часто приходили дети Мамонтова. Видя их горящие любопытством глаза, Виктор Михайлович вопреки своему обыкновению не показывать незаконченные работы снимал с холста покрывало и рассказывал о новом замысле… Из всех детей Мамонтова особенно выделялась Верочка, обаятельная проказница и умница, обращавшая на себя всеобщее внимание необычным взглядом глубоких черных глаз. Когда эту девочку впервые увидел скульптор Антокольский,он назвал ее «абрамцевской богиней». И потом в письмах непременно осведомлялся: «Как поживает абрамцевская богиня?»
В 1881 году, когда Васнецов начал писать свою «Аленушку», Верочке было семь лет. Подходящий пейзаж художник нашел в окрестностях Абрамцева, позировали ему деревенские девочки. Особенно долго он промучился с лицом Аленушки. Ни одна из девочек, по мнению художника, не походила на ту сказочную сестрицу Иванушки, которую он так ясно представлял себе. Но однажды художник понял, что у его героини должны быть глаза Верочки Мамонтовой. И он тут же переписал лицо заново, попросив девочку хотя бы полчаса посидеть перед ним неподвижно. На следующий день полотно было показано всем собравшимся в Абрамцеве художникам и одобрено ими. Трогательным памятником дружбы Васнецова с детьми Мамонтова стала построенная по его рисунку «Избушка на курьих ножках», которая,и до сих пор стоит в абрамцевском парке.
Под новый, 1883 год решено было поставить на домашней абрамцевской сцене силами домочадцев и друзей дома «Снегурочку» Островского. Декорации, расписанные Васнецовым, привели всех, особенно детей, в неописуемый восторг. Все тут было настоящее, исконно русское—и Берендеев дворец, и заречная слободка Берендеевка, и изба Бобыля. Но преображенное фантазией художника, все это в то же время казалось по-настоящему сказочным. Долго после Нового года дети вспоминали белобородого Деда Мороза, которого играл сам Васнецов, то и дело повторяя басом его реплику из пьесы: «Любо мне, любо…» Через несколько лет опера Римского-Корсакова «Снегурочка» с декорациями Васнецова, поставленная на сцене Частной оперы Мамонтова, стала выдающимся событием театральной жизни России.
Создания Васнецова, безоговорочно любимые детьми, встречали порой полное непонимание взрослых. Недооценивалось стремление художника раскрыть средствами живописи глубинные основы русского национального характера. Васнецов же был убежден, что русский человек целиком воплотился в былинах, песнях, сказках, что творчество народное—тот источник, из которого можно черпать бесконечно.
Как личную программу он провозглашал: «…я всю жизнь только и стремился как Художник понять, разгадать и выразить русский дух». Идея красоты была для Васнецова неотделима от идеи русского характера.
Тонким лиризмом проникнуты васнецовские образы русских женщин. В самом изображении их художник шел от народных традиций, от народного понимания красоты: точеные, «писаные» лица, румянец . во всю щеку, а в повадке — величавость и нежность. Они даже несколько похожи друг на друга—и Марья-краса («Иван-царевич на Сером волке»), и Спящая царевна, и Красна девица («Ковер-самолет»), Но ведь и в русском фольклоре одни и те же эпитеты характеризуют красавиц из самых разных песен и сказок. О силе и неотразимом воздействии на человека их красоты мы узнаем из сказок, посвященных подвигам, которые совершают мужественные герои, добиваясь руки и сердца избранницы.
Художник гордился тем, что даже нуждаясь, никогда не брался за заказные портреты. И непременно писал только то, что было дорого и близко его сердцу, неслучайно на портретах Васнецова мы чаще всего встречаем домашних и друзей.
Веру Саввичну Мамонтову порывался написать несколько раз. Останавливало лишь то, что девочку в свое время успел прославить Валентин Серов. «Девочка с персиками», написанная Серовым в 1887 году (Верочке в то время было двенадцать лет) имела шумный успех на выставке и была куплена Третьяковым для его галереи. Поэтому Васнецов решился взяться за кисть только тогда, когда узнал, что его любимица стала невестой. Художник захотел подарить портрет её будущему мужу, своему доброму знакомому А. Самарину.
Он пишет девушку в с садовой веткой дикого винограда в руке и одинокой ромашкой в черных волосах. Она теперь не похожа на ту резвушку и проказницу. какой была в детстве. Зато прозвище, которое дал ей когда-то Антокольский, оказалось пророческим. В гордой посадке головы. во взгляде чудится что-то ещё не божественное, то уж,во всяком случае, царственное.
Может быть, любуясь статной красотой девушки, и воображал ее Васнецов царевной ещё не написанных им сказочных полотен. Да и в самой живописи портрета чувствуется нечто фантастическое—сомкнулась за спиной девушки густая листе деревьев, которую почему-то задевает свет, так ярко озаривший фигуру. Пред нами поистине прекрасная и загадочная героиня русских сказок!
…Вскоре Вера Мамонтов, шла замуж и была счастлива. Только недолгим было счастье молодой, прекрасной женщины. Она простудилась и умерла.
Но в созданиях двух ее русских художников, Валентина Серова и Виктора Васнецов уготована была вечная жизнь.
Л.Осипова.
Иллюстрации к историческому очерку Николая Кутепова «Царская охота на Руси. 17 век».
В Третьяковской галерее открылась выставка с велеречивым названием «Стиль жизни — стиль искусства. Национально-романтическое направление стиля модерн в художественных объединениях Европы второй половины XIX — начала XX веков». Она приурочена к 150-летию художника Виктора Васнецова, но претендует на широкий охват стиля модерн. Устроители хотели рассказать о том, как жили тогда эстетически продвинутые потребители модной художественной продукции.
В принципе идея благая, правильная и плодотворная: нужно же как-то сопоставлять отечественное искусство с тогдашним и тамошним. Другое дело, как она преподнесена. Экспозицию захламляют тиражная мебель и предметы декоративно-прикладного искусства, которые в изобилии поставляли артельные мастерские Абрамцева и Талашкино. (Как известно, первые финансировал Мамонтов, вторые — княгиня Тенишева.) Правда, есть и живопись, и графика. Все сплошь зеленые пленэрные сюжеты: роща, кущи, пруд, зацветшее озеро… Да и имена звонкие: Поленов, Коровин, Нестеров… Театральные эскизы. Разумеется, по национальным сюжетам. Естественно, с русским колоритом, вяловатым, но притягательным.
Экспозиция составлена из тиражной мебели и предметов декоративно-прикладного искусства.
Религиозная живопись: мадонны, архистратиги, святые-воители. Выписано сладостно, но с академической выучкой; по-флорентийски, но без небрежения к местным особенностям. Это всё висит по бокам выставки. Центр — почти что антикварный магазин: кресла, стулья, тумбочки, аптечки made in Talachkino. Все это кажется подготовкой к грядущей антикварной ярмарке, которая откроется здесь же, на Крымской набережной, но в ЦДХ. Поговаривают, что у нынешней экспозиции есть подробный каталог. Умно написанный, с массой сравнений, с кучей примечаний. Не издан: денег нет. А он бы как раз и искупил изъяны выставки. И даже легко заменил бы ее. Поскольку известно: каталога нет, значит, выставка как бы и не состоялась.
