Тенишева Мария.
Тенишева Мария Клавдиевна (1858-1928) -русская дворянка, коллекционер, художник по эмали, меценат, педагог.
М.К.Тенишева. 1880-е годы.
Крупнейшую русскую меценатку княгиню Марию Клавдиевну Тенишеву знала не только вся Россия, но и Европа. Доходили слухи об ее сокровищах и до Америки.
М. К. Тенишева (1864—1928) воспитывалась в состоятельной семье, но была незаконнорожденной, что, естественно. наложило определенный отпечаток на ее будущность. Она окончила гимназию М. П. Спешневой. ей был открыт путь к высшему образованию. Однако в шестнадцать лет ее выдали замуж.
Брак оказался неудачным. Вскоре она с маленькой дочерью уезжает в Париж — брать уроки пения в оперной студии Маркези, где знакомится с И. С. Тургеневым. М. Г. Савиной. А. Г. Рубинштейном. Там же. в Париже, берет первые уроки рисунка, некоторое время занимается в школе Штиглица в Петербурге у Н. А. Гоголинского, Я. Ф. Ционглинского, И. Е. Репина, с которым познакомилась в 1891 году.
К этому времени уже пережито много разочарований. Устроиться на профессиональную сцену не удалось, хотя Тенишева участвовала в одном из спектаклей, поставленном К. С. Станиславским, и особый успех имела в музыкальных концертах. Кстати. первые из них состоялись в Смоленске, куда Мария Клавдиевна приехала по приглашению подруги детства Е. К. Святополк-Четвертинской.
И. Е. Репин, слушая пение Марии Клавдиевны с виолончельным сопровождением В. Н. Тенишева, очарован ее голосом и тут же решает написать ее портрет. Так оно и произойдет, но чуть позже, а пока, быть может, неожиданно для окружающих, молодая певица выходит замуж за инженера путей сообщения Вячеслава Николаевича Тенишева и уезжает в Бежицу на Брянский машиностроительный завод, к делам которого имел отношение муж.
Трудно было найти людей столь разных. как Мария Клавдиевна и Вячеслав Николаевич. Сближала их только музыка. Тенишева не скрывала и того, что ее прельщали средства Вячеслава Николаевича. но здесь она несколько ошибалась. Тенишев, по свидетельству Витте, начал свою службу на железной дороге техником с окладом 50 рублей в месяц, состояние составил себе, неустанно трудясь. Конечно, коммерческая хватка у него была. Рискнул же он вложить 200 тысяч в создание Брянского завода и не просчитался! Но к средствам своим относился бережливо — ведь задумал он немало грандиозных дел: в Петербурге открыл реальное училище — лучшее в России, которое потом окончили О. Мандельштам и В Набоков: предпринял колоссальное начинание по сбору этнографических материалов; был комиссаром русского отдела на Всемирной выставке в Париже.
Но и Мария Клавдиевна еще в молодости мечтала отдать свои средства «на служение народу». Да где же их взять, муж выделял не так уж много
«…Вы говорите: зачем княгиня не покупает масляной живописи. Но я знаю, что княгиня покупала бы многое, если бы князь ей в этом более сочувствовал,— писала состоявшему на службе у Тенишевой Александру Бенуа сочувственно относившаяся к идеям подруги Е. К. Святополк-Четвертинская,— Она раз купила Khele’ gele (вещь все же отличная), и потом ей это ставилось в укор. Да и вообще князь, попросту сказать, не любит всего этого и если ассигнует что-либо, то это потому, что с княгиней иначе нельзя, но верьте, что это делается неохотно, а потому княгине бывает слишком тяжело. Теперь, как я вам писала, было много расходов по музею и проч., и княгиня удерживается от покупок. Кроме того, теперь немало бедствий кругом нас от бескормицы; на днях мы поедем в Орловскую губ., где порядком голодают, надо помогать. Недалеко от нас был пожар, сгорело все имущество у людей, и сами отец и мать оба сгорели, спасая детей. Этих последних осталось 11 человек, и вот княгиня взяла 4-х. других — 4-х мы разместили, а трое уже начинают работать, вот поэтому княгиня ничего не может теперь сделать для Голубкиной». Многие годы потом Мария Клавдиевна глубоко сожалела, что не сумела помочь Анне Семеновне Голубкиной.
Тенишева продает бриллианты, западную коллекцию редких вещей, которую собирала до замужества, и покупает предметы русской старины, акварели. Ее коллекция русской и зарубежной графики была одной из лучших в России — Тенишева хотела показать историю развития этого вида искусства. Е. К. Святополк-Четвертинская уступает ей часть сокровищ от своих родственников Кушелевых-Безбородко и Базилевских. в 1895 году молодой еще Александр Николаевич Бенуа начинает пополнять ее коллекцию. Уже через год ее собранием заинтересовался П. М Третьяков и специально приехал в Петербург ознакомиться с ним. Было чему удивиться, например, рисункам углем И. С. Щедровского к его позже литографированной серии «Петербургские типы». Он тут же предлагает Тенишевой несколько листов обменять, но она отказывается. Она обо всем имеет свое мнение и часто спорит с Бенуа: «…Вы хорошо сделали, что купили аквар(ель) иностранца, пусть наши посмотрят да поучатся, а то им кажется, что они на недосягаемой высоте искусства и что подобных им нет более на земле… Хотя Маковский и великий мастер и иметь его акв(арель) очень бы хотелось, но зачем сейчас же эксплуатировать и драть небывалую цену». В другом письме предлагает Александру Николаевичу больше внимания обращать на молодых художников.
В 1897 г. Тенишева организовала выставку своего собрания, а через год передала русскую часть музею Александра III. Это было более 500 произведений А в 1910 году она добавила к этому дару еще 60 работ
Кстати, во многом благодаря Марии Клавдиевне Тенишевой русский зритель и художники смогли познакомиться с современным западным искусством на первой выставке журнала «Мир искусства». Согласившись финансировать журнал, княгиня приняла участие в разработке его идейного направления и устройстве экспозиции выставки. Французские коллекционеры доверили ей картины Дега. Больдини. Уистлера, а портрет актрисы Режан работы Бонара наделал много шума.
Петербургская публика не поняла не только Бонара. Не принимала она и своих талантливых современников — М. Врубеля, например. За поддержку этого художника Мария Клавдиевна удостоилась титула «мать декадентства» и едких карикатур. Но это не изменило ее позиции Она покупает панно М. Врубеля -Русалки», заказывает расписать несколько балалаек, покупает акварели, приглашает погостить в свои имения Талашкино и Хотылево.
Понять художника, поддержать его морально было не менее важно, чем оказать материальную помощь. 8 октября 1897 года Сергей Павлович Дягилев писал А. Н. Бенуа: «Княгиня в Петербурге, и я с ней в большой дружбе». Да, и Дягилев воспользовался благосклонностью Марии Клавдиевны в начале своей карьеры, ибо Тенишева в то время приобрела большой вес в петербургском художественном мире. Ее дом на Английской набережной был средоточием многих интересов Там устраивались музыкальные вечера, бывал П. И. Чайковский. Здесь хранились коллекции. здесь же обсуждались первые номера журнала «Мир искусства». Это было место встреч, шумных веселий, которые потом подробно описал А. Н. Бенуа в воспоминаниях.
И каждый жаждал внимания Марии Клавдиевны. Одаренная молодежь устремилась в тенишевскую студию, которая была открыта в этом же доме со стороны Галерной. Студией руководил И. Е. Репин. Сколько талантливых художников вышло из нее: Билибин. Честняков. Чехонин, Добужинский. Серебрякова. Ткаченко. Яковлев и многие другие!
Александр Николаевич Бенуа не только сам в течение трех лет получал материальную поддержку Марии Клавдиевны. но и смог благодаря ей поселиться с семьей в Париже. Из-за границы он писал ей: «Я привык с Вами говорить как с другом и не скрывать от Вас своих душевных движений». Он же рекомендует ей своих друзей К. А. Сомова и Л. С. Бакста, а она отвечает ему. что первая оценила Сомова, доказательство чему — покупка его вещи на акварельной выставке
Тенишева приобрела почти все ранние произведения Л. С Бакста. «…Бакст мне написал, что был у Вас и что Вы его озолотили. Очень рад за него и надеюсь теперь, что из него что-нибудь выйдет . » — писал А. Н. Бенуа Но не только петербургская квартира Тенишевои представляла своеобразный музей. Вскоре и Талашкино под Смоленском становится притягательным для многих художников. Д. С. Стеллецкий, работавший здесь в 1904 году, заметил в письме к Б. М. Кустодиеву. «Здесь настоящий художественный пункт — все интересы направлены к красивому».
А судьба Сергея Васильевича Малютина! Стесненная жизнь в Москве, большая семья… И вот приглашение в Талашкино руководить художественными мастерскими. 28 ноября 1902 года он писал другу Н. Н. Званцеву: «Не найдется ли у Вас (хотя бы к весне) свободного времени приехать ко мне погостить7 Домик княгиня выстроила для меня довольно просторный (есть две-три совершенно свободных комнаты) и с порядочной мастерской наверху. Место красивое, высокое, окруженное рощицами, и речка небольшая 1/2 версты от дому Кстати, посмотрите нашу столярную работу, театр, музей древностей. домики в русском стиле и церковь. да и вообще найдется кое-что посмотреть».
Сколько было создано Малютиным талантливых эскизов всевозможных изделий за трехлетнее пребывание в Талашкине! Полный простор фантазии Сказочные жар-птицы украсили теремок. театр, посуду и даже туеса. Малютинские живописные фантазии продолжили традиции русских народных мастеров в украшении предметов быта. А всю эту неисчерпаемую красоту художник увидел в талашкинском музее старины, который был самым значительным созданием Тенишевой В предисловии ее книги «Впечатления моей жизни», изданной в 1933 году, читаем: «Это не только сокровищница, хранящая редкие или красивые вещи, и это вовсе не собрание любителя-мецената — план основательницы был шире и задача глубже. Кн. М. К. Тенишева поставила себе цел сделать свой музей средоточием ученой работы, превратить его в научное учреждение как по теоретической разработке вопросов, связанных с русскими древностями, так и по практической подготовке археологически образованных работников. И музей ее стал единственным у нас провинциальным центром культурной работы общерусского значения».
Каждая коллекция талашкинского собрания, а это тысячи предметов, будь то металл, дерево, ткани, стекло, керамика, отличалась полнотой, обилием,которым нет аналогов. Они позволяли проследить развитие основных художественных центров России. А сколько было в музее редких памятников! Еще в1901 году журнал «Исторический вестник» писал, что музей в Талашкине мог бы быть украшением столицы .
В 1905 году сокровища перевозят из Талашкина в Смоленск в специально выстроенное музейное здание. В 1907 году коллекции показываются в Лувре. В 1909 году Мария Клавдиевна начинает хлопотать о передаче музея государству. Во-первых, она предлагает его Русскому музею на правах провинциального филиала. В прошении царю она писала: «Национальное самосознаи — эта твердыня народного духа — укрепляется созерцанием и изучением памятников минувшей жизни, и мы счастливы тем. что отечество наше еще может ее брать и принести в сохранные хранилища многие предметы, имеющие )то высокое значение в мировом понимании художества. На огромных землях нашей Родины возникает потребность дать и местному населению лучшие образцы искусства и промышленности, чтобы изучающий мог бы везде найти как достойное своим начинаниям пособие».
Но Русский музей отказался от такого дара за неимением средств. Тогда Тенишева передает смоленский музей
Московскому археологическому институту. «Музей имеет 10 000 предметов. И вы не найдете ни единого предмета лишнего, ненужного, как в других музеях. где часто среди ценных предметов попадается много хлама. Здесь каждый памятник — ценность, и среди них много памятников, еще неизученных, неисследованных. Этим займется институт и внесет в археологию новый научный вклад Многие выразили уже желание взяться за изучение различных памятников. Словом, я скажу убежденно, что такой музей может служить лучшим украшением столицы, и не только России. но и Европы»
Казалось бы, столько уже сделано. Но рождаются новые, не менее грандиозные планы «Делаю что могу и как могу, но часто чувствую всю истину пословицы «бодливой корове бог рог не дает». Многое я могла бы сделать, планов и замыслов у меня хоть отбавляй, но средства имеют границы,— писала Тенишева Николаю Константиновичу Рериху — При жизни моего мужа было легче — он наживал, а я этого делать не умею… Мы с Вами решили уже. что жизнь состоит вся из света и тени: то. что облито солнцем, что манит своим благородством, восполняется и выдвигается тенями».
В эти годы Мария Клавдиевна готовила монументальное исследование «Эмаль и инкрустация», которое защитила в 1916 г. в виде диссертации в Московском археологическом институте, была награждена золотой медалью и приглашена заведовать кафедрой. Она не только изучала древние эмали, но и собрала коллекцию уникальных памятников (более 600 экземпляров) — древнеегипетское и античное стекло, скифское золото, памятники кельтского искусства. «История Ваша, основанная на такой фактической стороне, будет одною из светлейших историй наших культурных личностей…»,— заметил Н. К. Рерих в одном из писем к Тенишевой.
Так оно и вышло. Эмигрировав в 1918 году во Францию, она оставила все сокровища на родине и зарабатывала на пропитание собственными работами по эмали. Увы. потомки оказались не столь уж благодарны жертвам Тенишевой, в 1911 году безвозмездно отдавшей Смоленску свой музей. Вот уже более 60 лет не показываются ее коллекции старины, а собрание эмалей и инкрустаций лежит в фондах. Неужели мы не понимаем того, что было так ясно самой княгине Марии Клавдиевне,— нельзя зажженную свечу держать под спудом?
..Около десяти портретов Тенишевой выполнил И Е. Репин, ее писали В. А. Серов. К. А. Коровин, А. Цорн. М. А. Врубель. А. П. Соколов. Я. Ф. Ционглинский. лепили П. П. Трубецкой. Д. С. Стеллецкий — в образе знатной боярыни, и не случайно. Елена Ивановна Рерих, прощаясь в 1925 году с Тенишевой в Париже, сказала: «Настоящая Марфа Посадница».
Лариса ЖУРАВЛЕВА
