Гауди Антонио
«Архитектура это не целесообразность. Архитектура— это Красота, другой Архитектуры нет и не может быть». Это слова гениального русского архитектора Константина Мельникова. Они могут быть отнесены к творчеству испанского зодчего Антонио Пласидо Гульермо Гауди, или, как его еще называют, Гауди-и-Корнета.
Антонио Гауди родился 25 июня 1852 года в небольшом селении Реус близ Таррагоны в семье… И тут, уже в самом начале, начинается путаница в его жизнеописании. Одни называют родителей Гауди то медиками, то потомственными каменщиками, другие— жестянщиками, выходцами с юга Франции из Аверни, покинувшими страну из-за религиозных преследований еще в XVII веке. Причины этоь, как правило, замалчивание имен художников, запоздалая их оценка, недостаточный интерес к их судьбам. Сегодня жизнь и деятельность нашего
соотечественника Константина Степановича Мельникова почти так же мало известны большинству людей, как и имя испанца Антонио Гауди. А ведь они составляют золотой фонд мировой культуры.
В двадцать один год Гауди приезжает в Барселону и поступает в Высшую техническую школу архитектуры, которую блестяще оканчивает в 1878 году. Барселона— второй по численности после Мадрида, главный город Каталонии — жила политическими увлечениями Европы конца века. В кафе Пелайло молодой архитектор знакомится с поэтами-анархистами и на время примыкает к ним, но увлечение идеями английского мыслителя-историка, теоретика искусств Джона Рескина помогает молодому человеку обрести свой путь.
Гауди начинает со строительства зданий в восточно-мавританском стиле Среди них наибо интересен дом Висенс (1878—1888), построенный для Мануэля Висенса Монтанера, крупного фабриканта керамической плитки.
Дом Висенс.
«Сказки тысячи и одной ночи» оживают в камне. Строки восточной поэзии, украшающие интерьеры, органично сливаются с архитектурными образами.
Встреча с графом Эусебио Гуэлем позволила осуществиться многим планам зодчего. Богатый, талантливый знаток искусств, граф Гуэль почувствовал в молодом архитекторе гения, способного вместе со своим обессмертить и его имя. Гуэль не скупится на выполнение задуманного архитектором. Дворец Гуэль 1885—1889), Парк Гуэль 1903—1908)— творения, в которых природа и человеческая мечта, сливаясь воедино, рождают красоту.
Парк Гуэль. Фрагмент.
Парк Гуэль. Дом привратника. 1900-1914 годы.
Парк Гуэль огромным ящером сползает по крутому склону холма к морю. Он и заканчивается скульптурой ящера— древнего народного образа Каталонии.
Гробница Гуэль. Внутренний вид.
Здесь, в парке, особенно видно стремление зодчего растворить архитектуру в природе и, наоборот, каждый камень сделать элементом архитектуры.
Еще одно удивительное откровение Гауди — Дом Мила (1906—1910), прозванный в народе «Ла Педрера», что означает каменный. Шестиэтажный доходный дом похож на огромную скалу, его оконные и дверные проемы напоминают гроты, а балконные ограждения— живые водоросли.
Дом Батло. Интерьер.
Архитектор был не только автором проектов, рисунков, декоративных украшений. Многие решетки для своих зданий, скульптуры и предметы мебели Гауди делал собственноручно, в совершенстве овладев кузнечным, столярным и другими ремеслами. При всем многообразии форм архитектура Гауди— целостный художественный образ. Не случайно ее сравнивают с живописными полотнами
или полой скульптурой. Мастер любил повторять: «Природа не геометр, а ваятель». Каса Мила-свидетельство неуемной фантази зодчего, доказавшего, что coвременная архитектура может избежать «проклятия прямого угла»’
Дом Батло. Башня.
Дом Батльо. 1905-1907 годы.
Творчество Гауди вдохновило многих художников, архитекторов, режиссеров. Знаменитый Антониони лучшие сцены фильма «Профессия репортер» снимает в Дворце Гуэль и Доме Мила.
Дом Мила. Фасад.
Дом Мила. Дымоходы и вентиляционные шахты на крыше. 1905-1910 годы.
Известны высказывания Сальвадора Дали о влиянии Гауди на его понимание искусства. Выставка фотографий архитектурных шедевров Гауди в 1911 году поразила Париж и прежде всего французских художников. Главным «потрясением» стал собор Саграда Фамилиа — дело всей жизни зодчего
Саграда Фамилиа (Семейств Саграда) имеет второе название -храм Искупления. Считается, чт это «самое крупное явление ру6ежа веков. Дух, воплощенный в камне».
Строительство собора началос в 1887 году и продолжалось архитектором до последнего дня его жизни — 10 июня 1926 года. Ранним утром Гауди торопился н строительство своего собора и попал под первый, торжественно пущенный в Барселоне трамвай. Paссказывают, что долго не могли установить личность погибшего. Думали, просто нищий. Гауди много лет прожил на строительной площадке Семейства Саград в крошечной деревянной пристройке, похоронили его под куполом неба, который опирался на возведенные стены храма. Xpaм так и остался незавершенным. Начиная строительство, Гауди понимал, что «это дело не одного поколения, но свою апостольскую миссию он выполнит до конца» Соотечественник архитектора Сальвадор Дали писал: «Должен появиться новый гений, чтобы завершить работу».
Саграда Фамилиа. (Храм Искупления)
Саграда Фамилиа — это путь жизни архитектора, путь роста мастерства, путь поиска и обретения архитектурных открытий. В нем зодчий пытается освободиться от законов статики, найти новые конструктивные закономерности. Гауди создает саморегулирующуюся систему нагрузок и равновесия разнонаправленных сил. Система сводов и опор храма не имеет аналогов в рукотворных деяниях, и найти их можно только в природе.
«Готика, средневековье, барокко— вот мои корни»,— говорил архитектор. Но Гауди отказывается от традиционных методов многовековой практики. Не расчетами, а на макетах из проволоки и бумаги, нагруженных металлическими гирями, выясняет мастер распределение усилий в сложных сводчатых конструкциях. Народный обычай украшать стены церквей, алтарей букетами цветов, пучками трав, гирляндами листьев Гауди воплотил в камне, металле, керамике. Стены Саграда Фамилиа часто сравнивают с «лесом, в котором мириады ветвей отягощены плодами, птицами, животными, а колонны напоминают стволы деревьев». Мечтой Гауди было построить «живой собор для всех людей», но Семейство Саграда постигла участь Эйфелевой башни. Одни молча пожимали плечами, другие называли «каменным кошмаром». Прошло время, и Саграда Фамилиа стал архитектурным символом Барселоны. Возведение его продолжается и сегодня. Барселонцы считают своим долгом завершение дела гениального соотечественника. Такое отношение к творениям художника — достойный пример для подражания.
Имя Антонио Гауди стало символом испанской архитектуры, гордостью Барселоны. Каталония дала жизнь многим выдающимся мастерам искусства: Сальвадор Дали, Миро. Банюэль, но Гауди был ее самым преданным сыном. Он никогда не выезжал из Барселоны, и все созданные им шедевры принадлежат ей. Автор одной из статей о Гауди пишет: «…он служил всю жизнь прекрасной женщине с именем Барселона, а иных женщин у него не было». Это загадочное высказывание, к сожалению, не проливает света на личную жизнь архитектора.
Мировое искусствоведение назвало Антонио Гауди гениальным мастером «модерна».
И хотя даже после смерти Гауди в профессиональных кругах европейских архитекторов он был столь мало известен, что его имя не вошло в историю европейской архитектуры, время все же делает свое дело.
Скупой на похвалы знаменитый француз Ле Карбюзье, попав в Барселону, оценил в испанце первооткрывателя: «Я увидел в Барселоне ГАУДИ — произведения человека необыкновенной силы, веры, исключительного технического таланта. Гауди — «конструктор 1900 года», мастер своего дела, строитель в камне, железе, кирпиче. Его слава очевидна. Гауди был великим художником».
Анна Годик.
До сих пор глядя на работы Антонио Гауди, многие задаются вопросом — где истоки его бурной фантазии. В результате 9-летнего исследования Давид Агульо и Даниэль Барбе пришли к выводу, что знаменитый архитектор мог черпать свое вдохновение в… психиатрической клинике.
Несколько лет назад в саду больницы Сант-Бой-де-Льобрегат были обнаружены предметы, поразительно напоминающие шедевры Антонио Гауди, в том числе скамейка, похожая на знаменитую работу из парка Гуэль. По первой версии исследователей, предметы во дворе клиники были поздним подражанием работам Пауди. Однако в статье, недавно опубликованной в журнале Sapiens, Агульо и Барбе доказывают, что возраст скамьи во дворе больницы датируется 1912 годом (т.е. она была создана за два года до своей знаменитой «копии» в парке Гуэль) и ее автором следует считать самого Антонио Гауди. А сад в больнице Сант-Бой-де-Льобрегат — не что иное, как творческая лаборатория гениального мастера.
Однако существует и другая версия: Гауди активно привлекал пациентов клиники к своим работам, используя их в качестве подмастерьев. Если это так, то Гауди следует признать одним из первых арт-терапевтов.
Одним из доказательств этой теории является дружба мецената и покровителя Гауди — Эусеби Гуэля — с руководством клиники Сант-Бой. гуэль даже предоставлял свой дом в качестве изолятора во время вспышки холеры в больнице. А основатель Сант-Бой, Антонио Пухадас, активно общался с французским психиатром Огюстом Мари — одним из первых приверженцев арт-терапии, в Сант-Бой активно практиковалась эрготерапия — лечащая душевные недуги с помощью труда, в том числе активной работы рук.
Возможно, Гауди, которого многие называют «неканонизированным святым католической церкви», не только помогал излечиться душевнобольным, но и сам черпал в этом вдохновение. Во всяком случае, маниакальное бегство от «нормальности» в архитектуре, нещадная ломка прямых линий и углов, изогнутость контуров и причудливость форм больше походят на фантазии человека с «альтернативным» мышлением.
Тамара Церетели
Папа и Святое семейство
Центр паломничества туристов в Барселоне — Саграда Фамилия, он же недостроенный храм Святого семейства, -после визита в Испанию Римского Папы Бенедикта XVI поменял свой статус. В своей поездке по стране католический глава навещал христианские святыни Испании — совершал тур в Сантьяго-де-Компостелла. А на обратном пути заехал в Каталонию и освятил недостроенный собор Гауди в Барселоне. Во время церемонии в соборе присутствовали около 6,5 тысячи человек. Папа окропил святой водой алтарь, после чего храм официально был объявлен готовым к ежедневным богослужениям. Однако фраза «готовым к богослужениям» для жителей Барселоны будет означать только то, что слышится, то есть пригодным для богослужений, а вот станут ли служить -большой вопрос. Судьба Саграды Фамилии небезразлична всем до одного жителям Барселоны. Вокруг нее ведутся нескончаемые разговоры и споры относительно того, как с ней поступить. История уходит корнями в позапрошлый XIX век, кода церковь Святого семейства была заложена в 1882 году во искупление грехов общества. Скромной суммы, собранной на строительство ультраконсервативным братством святого Иосифа, едва хватило на покупку пустыря в самой немодной части города: еще в 1900-е годы стройплощадка была окружена гигантской пустошью, на которой паслись козы. Безвестный архитектор Вильяр, которому братья поручили строительство, прокололся еще на стадии проекта, поэтому сразу стали искать кого-то поталантливее. Так во главе грандиозной стройки встал 32-летний Антонио Гауди. Архитектор провел на строительстве церкви весь остаток жизни, поначалу сочетая работу над ней со светскими заказами, а с 1912-го забросив все дела мирские и поселившись тут же, на стройплощадке. Саграда Фамилия строилась на пожертвования, и из-за отсутствия денег в работе постоянно случались многомесячные паузы. К лету 1926 года, когда Гауди умер, была закончена только крипта, фасад Рождества с 30 разновидностями растений, каждое из которых произрастает как на Святой земле, так и в Каталонии, и башня Святого Варравы. К началу Гражданской войны бывший ассистент Гауди построил еще три точно такие же башни. Бывшие подручные Гауди возобновили работы в 1952 году, пытаясь воспроизвести что-то в стилистике мастера, без опоры на какие-либо бумаги, сгоревшие в войну. Принцип работы остался прежним: пригодными признаются средства, полученные путем пожертвования, так что скорость строительства черепашья. Про Гауди уже никто не вспоминает — нет возможности. И по мнению многих местных искусствоведов и художников, современные архитекторы, продолжающие работу над строительством собора, только портят то, что успел создать Гауди, а их планы не согласуются с его концепцией. В этой связи каталонские активисты призывали остановить строительство, оставив здание в том виде, в котором оно находится сейчас. С другой стороны, есть планы, согласно которым храм Святого семейства будет построен к 2026 году! Он станет самым высоким в мире: высота центрального шпиля составит 170 метров. Сейчас в крипте, где похоронен Гауди, действует небольшой музей, посвященный архитектору и его церкви, и до момента освящения храма, проходили богослужения.
Сегодня Центр современной архитектуры (ЦСА) и Музей кино открывают в Центральном доме архитектора Московский фестиваль архитектурных фильмов/пилотная версия. В его рамках прейдут показы документальных фильмов об архитектуре и архитекторах, в том числе: «Френк Ллойд Райт» Кена Барнса, «Антонио Гауди» Хироши Тешигахура, «Koolhaas HausBe» Ила Бесо, фильмы ЦСА о советском архитектурном авангарда и лекции Йорда Хопландера, президента Роттердамского фестиваля архитектурных фильмов, Наума Клеймана, директора Музея кино, Ирины Коробьиной. директора ЦСА и Евгении Микулиной, главного редактора журнала «AD». Главные темы выступлений — вьражение архитектурных идей через кинодокументалистику и художественные фильмы, образы городов будущего в кино, телевидение как инструмент защиты архитектурного наследия, создание ориентиров для городского сообщества и потенциальных заказчиков на телеэкране. Кроме того, состоится презентация нового фильма ЦСА «Голландские берега» посвященного современной голландской архитектуре.
Дарья Бородулина
Гауди войдет в святое семейство.
Архиепископ Барселонский предложил канонизировать архитектора Антонио Гауди.
Великий испанский архитектор прославил столицу Каталонии своими постройками. равных которым по экспрессии не знала архитектура ни XIX, ни XX века. «Решение архиепископа единодушно поддержали наши епископы»,— отмечает в своем еженедельном обращении к верующим кардинал Рикард-Мария Карлес. «Разумеется, по поводу гениальности Гауди существуют разные мнения,— говорится в обращении.— Однако были в жизни архитектора такие моменты, о которых широкой публике известно сравнительно немного. Речь идет в первую очередь о духовной, религиозной стороне его творчества». Кардинал напомнил, в частности, о том, что последние 40 лет своей жизни архитектор посвятил работе над грандиозным католическим храмом «Саграда Фамилиа» в Барселоне (строительство его не окончено до сих пор). «Только глубокая вера могла вдохновить Гауди на такое творение»,— подчеркивается в послании. Огромный храм с его скульптурными башнями и разноцветными готическими сводами — один из самых знаменитых проектов Гауди. в котором наиболее полно отразилось его отношение к архитектуре: «Саграда Фамилиа» должна была наглядно представить весь путь Иисуса Христа. Но в 1926 году Гауди погиб, и строительство храма не окончено до сих пор. По мнению Карлеса, некоторые другие гаудиевские постройки также обязаны своим появлением религиозному чувству мастера. Так, массивная бетонная «Каза де Педрера», выросшая на перекрестке самых людных улиц Барселоны, была, по сведениям кардинала, лишь «постаментом для памятника Непорочному Зачатию». Реакция Ватикана на столь неожиданное предложение традиционно консервативных испанских церковников пока неизвестна. Ведь архитектор — профессия отнюдь не ангельская. Он угодлив, как адвокат, и циничен, как врач. Тем не менее действительно считается, что архитектор может удостоиться церковного звания за строительство храмов. В России это едва не произошло с русским, а потом советским архитектором Алексеем Щусевым, строителем множества православных церквей и одного Мавзолея — В. И. Ленина на Красной площади. По сравнению с ним Гауди — сущий ангел.
Оно словно пульсирует, то подаваясь назад под взглядом зрителя, то надвигаясь на него. Выступы и ниши сменяют друг друга на каждом шагу, плавно перетекают друг в друга. Ни следа суховатой чертежной четкости, характерной для ренессансных построек.
В пушкинское время архитектура словно теряет скульптурную сочность: европейский стиль ампир строг, лаконичен, жёсток. Но уже с 50-х годов 19-го века пристрастие к живописи и пластичности архитектурных форм вспыхивает повсеместно с новой силой, вновь достигая пышности барокко в зданиях оперных театров — Парижского, Венского, Одеcского.
Казалось бы, в начале нашего века богатство скульптурного декора уступает окончательно перед натиском нового геометризма в архитектуре. Но это не так. В те самые годы, когда один из знаменитых архитекторов XX века Мис ван дер Роэ вычерчивает на бумаге призматические стеклянные коробки, другой архитектор, Эрих Мендельсон, разрабатывает эскизы зданий, которые кажутся срисованными с пластилиновых моделей. В это же время Владимир Татлин с
помощниками создает многометровую модель памятника III Интернационалу. Проект вошел в историю архитектуры, и все-таки прежде всего это скульптурное произведение. Автору казалось, что проект можно воплотить в 400-метровой постройке. Однако это невозможно не столько даже с точки зрения технической, сколько из чисто художественных соображений. Максимальный размер, до которого можно было бы дорастить башню, не перерабатывая замысла в корне, метров сорок. Но важнее другое: пространственная решетчатая спираль, в которой образ движения должен был бы дополняться реальным вращением объемов трех залов вокруг своей оси.
В испанской провинции Каталонии, в Барселоне, Антонио Гауди создал новый сплав архитектуры и скульптуры — не на бумаге, а на улицах города. Опираясь на удивительную искусность каталонских каменщиков, керамистов и кузнецов, он построил несколько зданий, занявших особое место в истории архитектуры. Не теряя инженерной строгости конструкций, не пользуясь накладными скульптурными украшениями, Гауди изобрел собственный язык пространственных форм. До него богатство классической архитектуры опиралось на схемы, составленные всего из трех элементов: прямой столб, прямая балка, полукруглая арка. Совсем иначе у Гауди. Его колонны (виадуки Парка Гуэль) сильно наклонены, чтобы подхватить давление вниз и в стороны от высоких параболических арок. Фасад дома Кальвет будто стекает вниз потоками застывшей лавы. Дом Мила представляет собой сложную волнистую поверхность. Ни один профиль не совпадает в точности с другим. Ничего регулярного, ничего повторяющегося — в подлинном смысле слова произведение скульптуры. И в то же время это дом, в котором живут до сих пор, к тому же весьма комфортабельный.
Даже крыши Гауди превращает в скульптурные композиции невиданной сложности. Наконец, самый крупный труд архитектора (Гауди умер, когда успели возвести лишь одну колонну) — собор в Барселоне — превзошел все, что делалось в зодчестве до сих пор. Сотни видов каменных животных и растений «поселились» на стенах здания.
В центре портала вздымается к не6y скульптурный гигантский парис, на котором сидят керамические голуби. Очень часто к ним подсаживаются и живые птицы. Внутри колонны должны появиться и плавно перерастать огромные цветки сводов; снаружи колокольни более всего поминают «марсианские» постройки из рассказов писателя фантаста.
Любопытно, что свои конструктивные формы Гауди с помощниками отрабатывал на удивительном макете, который и сам по себe казался своеобразной скульптурой. Со щита, где был черчен план сооружения, свешались цепи, а к ним на веревках подвешивали сотни мешочков с дробью. Когда цепи принимали уравновешенное южение, все фотографировалоь. Готовая фотография переворачивалась вверх ногами, и уже по ней гуашью вносились уточнения. Затем по живописному эскизу создавалась гипсовая модель. Гауди — архитектор-скульптор, умевший столь безошибочно «видеть» форму сооружения, что рабочие расчеты делал только для успокоения зазчика.
Гауди неповторим, но стремление высказаться языком скульптора разделили с ним немногие архитекторы. Лe Корбюзье, один из главных вдохновителей «архитектуры коробок», неожиданно для своих почитателей создал изящное здание капеллы в Роншан (Франция), где нет ни одной прямой линии. В его проекте мы видим тот же сплав архитектуры со скульптурой. Ээро Сааринен соорудил в Нью-Йорке аэропорт, более похожий на тяжеловатую птицу, чем на здание. Иорн Утцон возвел посреди Сиднейского залива здание оперного театра, для которого у журналистов не хватило сравнений…
Развитие художественной культуры перестраивает человеческое восприятие. Как известно, сначала пейзаж в живописи был лишь фоном для человеческих фигур, потом ландшафт стал самостоятельной темой. Начиная с импрессионистов, возникает жанр современного городского пейзажа.
То же происходит со скульптурой. До начала нашего века скульптурность была синонимом пластичности, и темой скульптора были фигуры человека и животных. Затем люди научились видеть скульптурность машинных форм (так, форму большинства корпусов пишущих машинок фирмы «Оливетти» разработал скульптор Ниццоли).
Контраст между пластичностью и геометризмом кажется сегодня не столь уж резким — одно дополняет другое. И там, где архитектор оперирует строгой геометрической формой (Мавзолей В. И. Ленина, спроектированный А. В. Щусевым), и там, где он использует пластичность сложных конструктивных систем (велотрек в Крылатском), и там, где он использует естественные формы провисающих полотнищ (стадион в Мюнхене), сооружение вытесняет собой часть пустого пространства.
Работая с множеством объемных форм, сопрягая их между собой, архитектор формирует пространственную композицию, воспринимаемую со всех сторон, вблизи и издалека. Определяя расстановку зданий, архитектор работает как «скульптор наоборот» — формируя силуэты, он лепит «негативную форму», вынутую из неба.
Архитектор должен быть в известной мере скульптором, чтобы грамотно делать свое дело.
В. ГЛАЗЫЧЕВ,
a href=»http://babanata.ru/wp-content/uploads/2013/05/gaudi3.jpg»/ppкже обязаны своим появлением религиозному чувству мастера. Так, массивная бетонная «Каза де Педрера», выросшая на перекрестке самых людных улиц Барселоны, была, по сведениям кардинала, лишь «постаментом для памятника Непорочному Зачатию». Реакция Ватикана на столь неожиданное предложение традиционно консервативных испанских церковников пока неизвестна. Ведь архитектор — профессия отнюдь не ангельская. Он угодлив, как адвокат, и циничен, как врач. Тем не менее действительно считается, что архитектор может удостоиться церковного звания за строительство храмов. В России это едва не произошло с русским, а потом советским архитектором Алексеем Щусевым, строителем множества православных церквей и одного Мавзолея — В. И. Ленина на Красной площади. По сравнению с ним Гауди — сущий ангел.
