ЗАПИСКИ О ХУДОЖНИКАХ

Каразин Николай Николаевич (1842-1908) — русский художник, путешественник, писатель.

В ноябре 1896 года Петербург отмечал юбилей, отголоски которого, без преувеличения, были слышны по всей России. Немало разных торжеств повидали петербуржцы, но это, по общему мнению, отличалось от всех особенной непринужденностью, задушевностью и искренностью. Еще за месяц до предстоящего события в газетах стали появляться заметки о нем. Со всех концов нашего обширного Отечества летели в северную столицу телеграммы, письма. Поздравлений и подарков накопилось столько, что еще долго потом разбирал их растроганный виновник торжества. Тысячи людей самых разных чинов и профессий поздравляли всеобщего любимца с 25-летием творческой деятельности. Лишь под одним из приветствий стояло 3600 подписей. Даже самому государю императору угодно было через князя Э. Э. Ухтомского передать поздравление юбиляру…

Лигово.   1904 год.

Николай Николаевич Каразин (1842—1908) — один из наиболее видных представителей петербургского общества второй половины XIX века. И. Репин называл его в числе «запевал» русской художественной интеллигенции. О его творчестве, где все было «запечатлено вкусом, талантом, ярким колоритом, любовью к Родине», писал молодой И. Э. Грабарь. «Русским Густавом Доре» нарекли его современники-критики. В Германии его называли «русским Герштеккером» (был в прошлом столетии такой немецкий беллетрист и путешественник, бытописатель Северной Америки). Его любили и почитали знаменитый баталист Митрофан Греков и писатель С. Н. Сергеев-Ценский. Слова «первый», «в числе первых» или «один из первых» — на каждом шагу встречаются в творческой биографии Н. Каразина.

Как же могло случиться такое? — спросите вы.— Популярнейший человек своего времени, и вдруг полное забвение. «Равнодушие — вот одно из самых позорных явлений в общественной жизни!» — не уставал повторять человек, q котором идет речь. И не благодаря ли этому преступному равнодушию мы дошли до жизни сегодняшней адовой, когда поруганы святыни, все русское предается анафеме, а любое патриотическое деяние сопровождается визгливым улюлюканьем распоясавшихся космополитов, когда под молчаливое наше бездействие растаскивается по кускам великое государство, в создание которого, кстати, благородный каразинский род внес — ох как много!..

Родился Н. Каразин в ноябре 1842 года- в слободе Ново-Борисоглебской Богодуховского уезда Харьковской губернии. Появился он на свет в те самые дни, когда на юге России, в городе Николаеве, ушел из жизни его знаменитый дед — Василий Назарович Каразин — известный общественный и государственный деятель конца XVIII — первой половины XIX века, многогранный ученый и изобретатель, создатель украинского филотехнического общества, друг А. Н. Радищева и В. А. Жуковского, основатель Харьковского университета — первого на Украине и второго в России. Перечисляя заслуги Василия Назаровича, нельзя не упомянуть самой великой из них, пожалуй: в 1802 году он стал учредителем в России Министерства народного просвещения. В одной из бесед с молодым Александром I в начале его царствования на вопрос последнего — с чего начать реформы,— В. Н. Каразин в ответ воскликнул: «Конечно, с образования народного!»

Многие черты характера деда унаследовал Н. Каразин. Детские годы он провел в селе Анашкине Звенигородского уезда Московской губернии — имении своей бабки — тоже человека незаурядного: Александра Васильевна Мухина — племянница (по другим сведениям внучка) известного русского историка И. И. Голикова, автора многотомных «Деяний Петра Великого», на которых воспитывалось не одно поколение русских людей, и падчерица генерал-лейтенанта Е. И. Бланкеннагеля, устроителя первого в России свеклосахарного завода в Алябьеве Тульской области. Она вращалась в кругу интересных исторических личностей. Вместе с мужем помогала восстанавливать Москву. после наполеоновского погрома. До девяти-десяти лет у нее воспитывался Н. Каразин. Вполне естественно, что бабка постаралась развить во внуке — будущем художнике и писателе — и любознательность его деда, и активность натуры последнего, его неугомонность и всячески поощряла проявлявшееся в мальчике с малых лет художественное дарование.

Образование Н. Каразин получил во Втором московском кадетском корпусе, из которого в 1862 году был выпущен офицером в Казанский драгунский полк. Но военная карьера не привлекала его. В 1865 году он выходит в отставку с чином штабс-капитана и подает прошение о зачислении в Академию художеств в Петербурге, куда и был принят в число вольноприходящих учеников.

Проучившись всего год под руководством известного баталиста Б. Виллевальде, Каразин после конфликта с ректоратом Академии был исключен из нее. Определившись вновь в армию поручиком, он отправляется в далекий Туркестан. «Этот совершенно неизвестный тогда мир и его изучение были постоянной моей мечтой, и вот эта мечта осуществилась»,— писад он в воспоминаниях. Ему пришлось участвовать во многих сражениях с регулярными войсками правителей Бухары, Коканда, Хивы. Друзьями по Туркестану стали художник В. Верещагин, генерал М. Г. Черняев — впоследствии участник Сербского национально-освободительного восстания 1876 года, генералы М. Д. Скобелев и Н. Г. Столетов — герои русско-турецкой войны 1877—1878 годов. Как и всем им, Каразину была свойственна общая черта передового офицера старой русской армии: уважение к другим народам, их культуре, нравам и обычаям, даже если приходилось встречаться с этими народами на полях сражений.

Оружием в многотрудных походах были у Каразина по большей части перо и карандаш, с которыми он не расставался никогда. Он принимал деятельное участие во многих научных мероприятиях этих лет: путешествовал, делал зарисовки и топографические съемки по всему Семиречью. Его произведения охватывают почти все (кроме Памира) районы Средней Азии, где бывали русские художники.

В 1870 году, почувствовав ухудшение здоровья, Каразин вновь вышел в отставку и поселился в Петербурге, в скромной квартире дома № 37 по Малой Итальянской улице. Вместе с боевыми наградами (в том числе и Золотым оружием с надписью «За храбрость») привез в столицу множество рисунков, записок, впечатлений — богатейший материал, послуживший основой его дальнейшей творческой деятельности.

Впервые Н. Каразин выступил как художник и писатель почти одновременно, всю жизнь удачно сочетая два эти дарования. «Я в совершенно одинаковой степени люблю как то, так и другое,— писал он позднее,— ни малейшей разницы, ни малейшего предпочтения». В конце 1871 года в журналах «Всемирная иллюстрация» и «Нива» были помещены его первые рисунки, а в сентябрьской книжке «Дела» за 1872 год, где он выступил в качестве литератора, напечатали первые двенадцать глав романа «На далеких окраинах».

Сотрудничая в лучших иллюстрированных журналах того времени, Каразин сумел быстро снискать себе славу хорошего рисовальщика. «В России едва ли найдется иллюстрированный журнал, который н« пользовался бы когда-либо художественными услугами Николая Николаевича Каразина,— отмечали газеты.— Для него нет такой темы, которой он не. мог бы трактовать в рисунке».

Фергана.

Разумеется, главной темой его творчества стала Средняя Азия. Эта далекая тогда terra incognita нашла в его лице прекрасного бытописателя. Он первый начал знакомить русскую публику с бытом и характером этой страны. По его рисункам, картинам и рассказам не одно поколение изучало загадочный Восток. Его карандаш и перо были «первым путем, который сблизил русское общество с неведомой, дикой, богатой страной». Он всегда умел сохранить красоту в своих картинах и литературных произведениях, вложить в них «частицу того, что не дается никаким учением,— жизнь и интерес».

На графических листах и полотнах Каразина впервые в русском изобразительном искусстве встретились извечный труженик пустыни верблюд и пришедший ему на смену паровоз. Художник очень удачно передавал характер встречи двух эпох: посвистывающий и грозно пыхтящий паровоз, которому уступают дорогу пески и верблюды.

Более чем значительное место В творчестве Каразина занимает пейзаж. Характеризуя художника в целом, «Большая энциклопедия» 1896 года подчеркивала, что «наиболее ему удаются пейзажи». А лейтмотивом каразинского пейзажа была Средняя Азия. Начав со скромных карандашных набросков и акварельных этюдов, он сумел подняться до произведений, имеющих значение обобщенного образа Востока — как, например, в гуаши «Фергана», хранящейся в Русском музее. Большое влияние на Каразина, как на восточного пейзажиста, оказали научные экспедиции, в которых он принимал активное участие: Аму-Дарьинская (1874) и Самарская (1879). Н. Г. Столетов, возглавлявший первую экспедицию, отметил в своем отчете: «…художником составлен большой альбом, более 100 рисунков и типов, представляющий изящную и живую иллюстрацию Аму-Дарьинского края». Знаменитая Самарская экспедиция позволила Каразину хорошо изучить центральный Туркестан, его горную часть. Еще не единожды посещал Каразин «любезную» ему Среднюю Азию. И каждая такая поездка давала массу материала для творчества.

Этюд из русско-турецкой войны 1877-1878 годов.        1879 год.

Еще большей известности Каразина как художника и литератора способствовало его участие в освободительной русско-турецкой войне 1877—1878 годов. Тогда впервые на театр военных действий были допущены корреспонденты разных газет и журналов. Их было около пятидесяти, служивших «посредниками между нашими бойцами и читателями всего образованного мира», из них 26 русских, среди которых оказался (от газеты «Новое время» и журналов «Нива» и «Всемирная иллюстрация») и Каразин. Ну разве мог он остаться в стороне от таких событий! Ведь еще во время сербско-турецкой войны 1876—1877 годов он находился в добровольческой армии генерала М. Г. Черняева и присылал в Петербург захватывающие, содержательные корреспонденции и рисунки, исполненные с натуры. И вот в начале 1877 года Каразин снова на Балканах. В десятках набросков, рисунков и акварелей, множестве заметок и путевых очерков запечатлел он героические события Дунайской войны. Петербургские и многие зарубежные журналы регулярно помещали его иллюстрированные корреспонденции из Кишинева, Болгарии, Румынии. Он рассказал в рисунках и записках о передаче дружинам ополченцев Самарского знамени, ставшего святыней болгарского народа. В июле 1877 года на страницах «Иллюстрированной хроники войны» — приложения к «Всемирной иллюстрации» — была помещена его картинка, изображающая атаку турецкого монитора миноносной шлюпкой «Шутка» под командой лейтенанта Н. И. Скрыдлова, в экипаже которого находился и был ранен художник В. Верещагин. Вернувшись в Петербург, дополнив и обработав корреспондентские заметки, Каразин написал документальный роман-хронику «Дунай в огне», в котором устами очевидца, шедшего с передовыми частями армии, правдиво, убедительно и. живописно рассказал о виденном им на фронтовых дорогах.

Как одно из характерных достоинств Каразина, можно отметить присущее ему чувство художественного воображения, творческой фантазии. «С одного маху, «на память», воспроизводит он и полярные льды, и степи Сахары, и штурм Карса, и извержение Везувия, и «виды» Кордильеров,— писал один из современников Каразина,— все это никогда не видевши в натуре, но до того схоже с натурой, что, например, историк Богданович, говорят, по умозрительным рисункам г. Каразина написал историю осады Карса».

Каразин обладал редким даром композиционной изобретательности, декоративной компоновки различных сюжетов и атрибутов и потому считался непревзойденным мастером виньетки. — Нет числа буквицам, заставкам и концовкам, выполненным художником для самых разнообразных изданий. Его многосюжетные, объединенные тематически композиции иногда вбирали в себя содержание целой книги. Как это видно, например, из рисунка «Обзор пути», открывающего иллюстративный ряд трехтомного «Путешествия наследника цесаревича на Восток» и вобравшего многочисленные атрибуты кругосветной поездки.

Бенарес.

Обзор пути.

Мыс Басаргина у Владивостока.

Наброски для заставок, концовок, ремарок на Египетские мотивы.

Иллюстрации к «Путешествию наследника цесаревича на Восток»

Поэтому не случайно, наверное, и то, что Каразин стал автором первых’ четырех русских художественных открыток: «Пахарь», «У часовни», «Весна» и «Тройка летом», выпущенных в 1898 году в Петербурге Общиной св. Евгении. Уже в них (а стараниями московских филокартистов установлено, что художник создал более 80 красочных почтовых карточек) он использовал целый ряд оригинальных оформительских находок, которые «цитируют» многие современные художники-открыточники.

Жатва.   Почтовая открытка.   1902 год.

Велик вклад Каразина в развитие и совершенствование отечественной книжной и журнальной иллюстрации. Успеху на этом поприще способствовали его глубокие познания в технике типографского воспроизведения рисунков, интерес к цинкографическому способу воспроизведения репродукций с самого момента появления этого процесса. Он сумел по достоинству оценить его и понять, какую громадную будущность имеет фотомеханическая репродукция, пришедшая на смену деревянной репродукционной гравюре. В свое время Каразин первым в России начал работать на дереве кистью, и лишь с тех пор наши граверы стали работать по тону, а не только по штрихам.
«Каразин едва ли не единственный художник-иллюстратор своего времени,— писал искусствовед И. Лазаревский,— и едва ли не первый среди них, который старался создать стиль книги и считался с этим во всех композициях книжных иллюстраций».

Трудно даже перечислить издания, в оформлении которых принимал участие Каразин. Он первый серьезный иллюстратор Ф. М. Достоевского. Иллюстрировал произведения Пушкина и Гоголя, Некрасова и Толстого, Тургенева, Крылова, Григоровича, Никитина, Фета, Кольцова, Шевченко и многих других. Значительна роль Каразина и в истории иллюстрации детской книги. Его лучшая работа в этой области — им же написанная и оформленная книга «Путевые воспоминания старого журавля», прекрасно изданная в 1890 году А. Девриеном. В 1893 году увидело свет роскошное трехтомное «Путешествие на Восток наследника цесаревича», отпечатанное в Лейпциге: каразинские иллюстрации к этому изданию считаются лучшими из графических работ художника.

Тот же писатель Д. В. Григорович отмечал еще одну немаловажную сторону деятельности Каразина-художника — «по улучшению изящной промышленности» (или дизайна, как говорят сегодня). «Не было почти отрасли, где бы участие ваше не выразилось в улучшении форм, рисунка, живописности в целом,— писал Григорович в 1896 году.— В предметах гончарного производства, картонажей, резьбе, переплетах, обложках книг и т. д.— везде останавливал внимание яркий след вашего таланта, он придавал жизнь, осмысливал, облагораживал, усиливал красоту там, где прежде, по большей части, все носило печать грубости, неуменья или заимствования плохих дешевых иностранных образцов».

Наследство, оставленное нам Н. Каразиным, неизмеримо велико. По крайней мере, живописные и графические произведения его хранятся в более чем 50 музеях и галереях страны, находятся в частных собраниях и за рубежом. Дважды издававшееся 20-томное собрание сочинений и масса не вошедших в него газетных и журнальных статей, очерков, рассказов — таков объем его литературного творчества. Созданное Каразиным на протяжении более чем 35 лет вряд ли сегодня может быть учтено полностью. Он относился к тем богато одаренным натурам, которые, по словам И. Э. Грабаря, «разбрасывают свое богатство, не стесняясь ни формой, ни традициями, приходя со своим талантом всюду, где нуждаются в этом таланте». Николая Николаевича Каразина не забыли, его у нас просто не знают.

В. ШУМКОВ. Журнал «ЮХ».