Волович Виталий
Волович Виталий Михайлович (1928) — советский российский художник-график.
Cкладывается впечатление, что Российская Академия художеств решила устроить столичному зрителю небольшой «ликбез» по графике. Как известно, бывает она станковая и книжная, но обе ипостаси часто совмещаются в творчестве одних и тех же мастеров. Ярким примером служила уже описанная нами выставка Мая Митурича. мэтра книжной иллюстрации, «на досуге» отдающего себя стихии пастели.Теперь же в залах РАX открылась ретроспектива Виталия Воловича — заслуженного художника Российоюй Федерации, члена-корреспондента РAX. Большие книжные циклы, выполненные в технике офорта, сочетаются у него с литографией, линогравюрой, проработанной акварелью, а также с гуашью и темперой, словно призванными выявить многообразие своих возможностей.
Тристан 1972 год.
Однако техника техникой — у Воловича она виртуозна, благо прошел он школу мастерства в середине прошлого столетия, ценившего профессионализм. — но всегда не менее важно содержание. И здесь найдут нечто свое различные категории зрителей: и человек с интеллигентски-диссидентским «бэкграундом» в 1960-70-х почти молившийся на кинофильмы Козинцева или Тарковского, почитавший Фаворского и трепетно собиравший издания классической литературы, теперь уж и сами ставшие классикой жанра и человек менее традиционных пристрастий, охочий до триллеров и хоррора возможно, вместо классики читавший «готические» романы, а среди фильмов выбривший истории про графа Дракулу. Вероятно, неслучайно выставка получила название «Мистерии Воловича»: в творческую ретроспективу вплетается нить сегодняшних трансцендентных увлечений художника, явно вышедших на первый план в эпоху свободы от госзаказа Впрочем, когда мастер уже достиг определенного возраста, он вправе разделить рамки, подвести черту под неким этапом… и — о нет, не уйти на покой! Напротив, попытаться реализовать и разрешить все свои накопившиеся за долгие годы, быть может, в силу обстоятельств подавленные, а теперь вышедшие на первый план фантазии, сомнения, проблемы, а также поиски метаязыка.
Лицемерие. 1996 год.
В результате выставка словно распадается на две части: есть классический Волович,- известный иллюстратор античной, средневековой, клазсяистической литературы, начавший работать еще в конце 1940-х, но особенно интересно проявивший себя в 60-е годы. В первых залах, рассматривая циклы иллюстраций к «Слову о полку Игореве», балладам Стивенсона (великолепен цикл «Вересковый мед»), пьесам Шекспира «Отелло» и «Ричард III», к «Роману о Тристане и Изольде» Жозефа Бедье или к исландским и ирландским сагам, мы словно погружаемся в мистически-торжественную, тревожную и даже скорбную атмосферу Средневековья, царившую в культовой кинокартине «Гамлет» Пожалуй, она надолго отложилась в умах людей среднего теперь, а тем более старшего поколения, к которому принадлежит и сам Волович, чья выставка приурочена к 80-летию выдающегося уральского мастера и подводит итог 60-летнего творческого пути.
Волчья стая. По мотивам Джека Лондона. 1972 год.
Строгая, выверенная композиция, где часто используется принцип симметрии, выделение главного персонажа за счет перспективного сокращения «роста» второстепенных, выстраивание изображения в ряды, подобные средневековым религиозным полиптихам…Страшноватое впечатление, будоражащее подсознание (в силу не только сюжета, но и сложной ритмической организации листов), производят триптих «Страсть и отчаяние в третьей империи» по мотивам Бертольта Брехта и композиция «Волчья стая» по Джеку Лондону. Выставка убеждает: художник мастерски владеет всей палитрой техник графики, а его индивидуальной манере присущ экспрессивность, искусное сочетание линий и штриховки, стремление к монументальности, а порой — к нарочитой театрализации действия, «оживлению» неодушевленных персонажей, например архитектурных объектов.
И, будто подчеркивая собственный недюжинный темперамент, наступившую эпоху художнической «вольницы» а равно транслируя ощущение, что искусство сегодня стоит на перепутье и не очень-то хорошо представляет, к какому берегу прибиться, Волович наших дней — уже давно маэстро, в родном Екатеринбурге фигура знаковая и культовая — предлагает на наш суд произведения совсем иного порядка Более трудные для прочтения, тематически свободные, без привязки к конкретному литературному источнику, зато обильно впитавшие веяния XX столетия — от кубизма Пикассо до сюрреализма Дали, станковые графические циклы «Цирк», «Театр манекенов», «Женщины и монстры» показывают другого Воловича И пусть эти работы противоречат впечатлению классической ясности, характерному для раннего творчества автора, нынешние ею метания, намеки на Дьяаолиаду обладают несомненной ценностью — ведь искусство служит зеркалом действительности, преломляя принципиальные ее черты в сложные, причудливые, не всегда с первого же взгляда понятные формы.
Элементы явного сюра и остранения — разумеется, логически оправданные, -заметны еще в серии графических листов к трагедии Эсхила «Орестея» за которую мастер получил Золотую медаль PAX (2005). В этом же ряду, но становясь еще «раскованнее» по компоновке отчего композиции превращаются в своего рода ребусы, порой готовые взорваться изнутри, стоят «Средневековые мистерии». Здесь выделяются сюжеты «Корабль дураков», «Возле поверженного креста», «Шут, развлекающий чудовищ». Далее «вечные» темы получили неожиданное развитие в автобиографической серии «Мастерская» где метафорически рассказывается как о реальных, так и о вымышленных событиях в судьбе мастера. В разных композициях мы встречаем один и тот же персонаж — художника, напоминающего то ли гнома, то ли колдуна. В любом случае, он пристально изучает своих героев и нередко страдает в их соседстве. Что это — alter ego самого Воловича, человека критически мыслящего и славящегося юмором, умом и адекватным отношением к самому себе? Так, по словам выступавших на вернисаже земляков маэстро, лишь он один, в родном городе личность легендарная, с иронией относится к прижизненному памятнику самому себе: в 2008 году в Екатеринбурге установлена скульптурная группа «Горожане. Разговор», изображающая трех знаменитых уральских художников — Виталия Воловича, Михаила Брусиловского и Германа Метелева.
Жаль, что на первой в Москве после долгого перерыва «персоналке» крупнейшего художника Екатеринбурга среди 300 графических листов не оказалось серий 1990-х «Иерусалим» и «Екатеринбург». Образ «самоцветной столицы России» от ее старожила был бы интересен зрителям в Москве, особенно в тот момент, когда в Kpeмлe проходит выставка, помимо столичной звезды Фаберже, посвященная уральским камнерезам. Поясню: Виталий Волович — уроженец писательской семьи из Приморья, в 1932 году переехавшей в Свердловск, с детства вращался в среде литературно-художественной интеллигенции. Отчим его, Константин Боголюбов, был не только писателем, но и исследователем уральской литературы. Помню, что по окончании Свердловского художественного училища в 1948 году молодой художник начал с обращения к книжной графике. Среди первых книг, оформленных им еще в начале 1950-х, была «Кладовая солнца», работу над которой высоко оценил сам автор — Михаил Пришвин. В числе безусловных творческих удач мастера — оформление книги сказов Павла Бажова «Малахитовая шкатулка», созданное с глубоким знанием культурного контекста и природы Урала. Что же, будем ждать новой выставки, где мог бы предстать»весь Волович».
Интересный факт, первым городом, где в 1952 поду Виталий Волович выставил свои работы, был Ирбит (Свердловская область). Теперь крупнейшее собрание работ мастера хранится в Ирбитсюм государственном музее изобразительных искусств, принявшем активное участие в подготовке выставки. А директор музея Валерий Карпов напомнил о том, что вверенное ему учреждение, не впервые гостящее в столице, — это фактически единственный в стране специализированный музей гравюры и рисунка. Именно в этом уральском городе хранится собрание западноевропейской графики, которое после Эрмитажа и ГМИИ имени А.СПушкина считается третьим в России по значимости.
Елена ТИТАРЕНКО
