Смирнов Николай
Смирнов Николай Николаевич (1938-2005) — советский российский художник.
«Нужно, чтобы художнику было что сказать, ибо задача его не овладение формой, но приспособление этой формы к содержанию».
Василий КАНДИНСКИЙ
Стояла глубокая осень. Ударили первые морозы, и проселочные дороги стали проезжими. В небольшую деревеньку Княжево под Переславлем-Залесским я приехал, чтобы увидеть новую работу художника Николая Смирнова, которую он специально писал для выставки «Памятники Отечества». А заодно и поговорить не спеша, вдали от городской суеты. Я знал, что это картина о старых книгах, что художник сидел над ней, не разгибаясь, восемь месяцев и что мне предстоит увидеть ее первым.
Она стояла у стены в большой светлой горнице деревенской избы и показалась мне огромной. Я понял, почему он писал ее не в Москве—в маленькую мастерскую художника просто бы не вошла. Смирнов назвал ее — «Книги». Меня поразило, как органично вписывалась она в окружавшую обстановку на фоне потемневших от времени бревен. Изображенные на картине книги будто наяву стояли в углу деревенского дома. Эти книги еще и сейчас можно встретить в семьях, где живут старики. Когда-то они были для наших предков святыней. В них искали ответ на всегда волновавший русских людей вопрос: «Как жить, чтобы святу быть?» Их увозили с собой в новые необжитые места, бережно хранили веками, передавая из поколения в поколение. Ныне в поисках этих книг археологические экспедиции разъезжают по, всей стране, но было вромя, когда их считали просто религиозным хламом и безжалостно, не задумываясь, уничтожали. И незаметно вместе с ними уходило из нашей жизни что-то очень важное, нужное, нехватку чего мы теперь замечаем.
Бабушкины романсы. 1982 год.
Я смотрел, и меня охватывало щемящее чувство боли и вины. И вместе с тем я ощущал огромную силу, духовную мощь, исходившую от картины. Уходящая вверх композиция напоминала трубы органа. Световые, ритмические, цветовые акценты, найденные художником, вызывали в памяти звуки стройного, строгого и торжественного хорала.
…Всероссийская выставка «Памятники Отечества», посвященная 800-летию «Слова о полку Игореве», вызвала противоречивые суждения и оценки. Ее устроителей критиковали за случайность отбора произведений, отсутствие стержня, объединяющей мысли, низкий профессиональный уровень некоторых работ. И все же тема памяти, преемственности отечественной культуры, встреча с дорогими сердцу памятниками нашей истории не могли не привлечь поток зрителей в выставочные залы. Вместе с «Книгами» у Смирнова здесь дебютировала еще одна работа — «1812 год», обе были причислены к художественным открытиям выставки. По мнению критиков, композиция «1812 год» могла бы стать своего рода эпиграфом ко всей экспозиции.
1812 год. 1984-1985 годы.
На большой, в человеческий рост картине — срез огромного исторического события. Ее нельзя назвать натюрмортом, хотя на ней изображены только вещи: оружие, кавалерийская упряжь, кираса, кивер, гусарский ментик, барабан… Все это выглядело бы бивуачной сценой, если бы не гравюры с изображением бегства Наполеона через Березину, сражений при Бородине и у села Красного, а поверх них икона с Георгием Победоносцем, чье изображение украшало герб Москвы и служило символом русского воинства. Они сразу выводят написанное на картине за пределы конкретного времени, сообщают всей работе высокую степень художественного обобщения. Перед зрителем предстает своего рода театр вещей, где есть все: и торжественное, и трагическое, и героическое. А рядом с оружием — красный сафьяновый бумажник с женским и детским портретами и письмом — память о доме, то, что берут с собой в поход. Удивительная деталь, которая вносит в картину о ратном подвиге наших предков нечто трепетное и трогательное.
Работы Николая Смирнова поражают удивительной манерой письма. Изображенные им предметы кажутся нам «настоящими». Их форму, материал, фактуру, объемность художник воссоздает с такой доскональной точностью, с таким виртуозным мастерством, что возникает полная иллюзия их материальности, нам чудится, что они перед нами — в действительности, а не на холсте. Хочется их потрогать, взять в руки. Такой художественный прием требует ювелирной живописной техники, терпения, можно сказать, титанического труда. Но прием этот не самоцель. Ведь предметы в картинах Смирнова — это исторические персонажи. А история не терпит приблизительности. «Вечные вопросы» о судьбах культуры и судьбах народа, звучащие в произведениях художника, требуют точности живописного языка.
Однако как для писателя конкретные люди — всего лишь прототипы литературных героев, а реальные ситуации— толчок для развития сюжета, так и «позирующие» Смирнову предметы—-только основа, на которой воображение художника строит необходимый ему образ. Некоторых вещей может и не быть перед его глазами во время работы над картиной, ибо они хранятся в музеях, каких-то просто уже не существует в действительности или есть только похожие, и тогда фантазия рисует ему недостающее, создавая то смысловое, композиционное, колористическое единство, без которого художественный образ существовать не может.
Вещи в картинах Смирнова говорят не о себе — о событиях и людях. События минули, люди ушли. А вещи остались. Вот они перед нами — непреходящие ценности культуры, истории…
Виват, царь Пётр Алексеевич! 1980 год.
Одна из ранних работ Смирнова «Виват, царь Петр Алексеевич!». Пожелтевшие листья старинных гравюр, чертежей первых кораблей, навигационные инструменты, морской устав, написанный самим Петром, его ручка, чернильница, кинжал, несколько книг — все это очевидцы энергичной деятельности преобразователя России. Кажется, что они хранят тепло рук владельца. Они рождают множество ассоциаций. Соединяя прошлое и настоящее, они воссоздают и образ времени, и многогранный облик самого Петра, хотя тут он изображен лишь на маленькой миниатюре, в углу композиции.
Памяти Александра Блока. 1978 год.
А вот другое время и другой человек. Картина называется «Памяти Александра Блока». И уже совсем иное решение: колористическое, световое, композиционное. Темно-синий фон, резкие изломанные линии рисунков Юрия Анненкова к поэме «Двенадцать», непарадный, драматичный Петроград литографий Мстислава Добужинского, автограф стихотворения «Скифы», одна из последних фотографий Блока — это рассказ о трагическом времени в жизни поэта и в жизни страны. Невольно проникаешься ее тревожным настроением, так созвучным нашему представлению о поэзии позднего Блока.
Работы Смирнова воздействуют на нас не только эмоционально, погружая в атмосферу минувших времен. Они нас просвещают, несут информацию, заставляющую размышлять. За ними чувствуется большая культура и знания художника.
Он воспитывался в семье, где культурные традиции передавались из поколения в поколение. Старинные книги, журналы, на стенах картины, гравюры, миниатюры, заполнявшие комнату коммунальной квартиры на Арбате,— его первые детские впечатления. Живописи он не учился, хотя много рисовал в детстве. Но годы занятий в МГУ на отделении истории и теории искусства, работа сначала в Музее изобразительных искусств имени Пушкина, затем в издательстве «Изобразительное искусство» были для него хорошей школой. Занимаясь подготовкой к печати художественных альбомов, он получил возможность изучить запасники Эрмитажа и других музеев страны. Отбирая нужные произведения, пересматривая множество вещей старых мастеров, он невольно учился у них. Всерьез заняться живописью он решился в 39 лет.
Что ж, подготовка была долгой, но она принесла плоды. На второй день после открытия выставки «Памятники Отечества» возле работ Смирнова появилась скамейка. Люди подолгу сидели здесь, обсуждали. Не раз приходилось слышать вопрос: как же все-таки это сделано?
— Очень просто,— отвечает художник.—Сначала изготавливается планшет, на него наклеивается холст, потом плотным слоем наносится левкасного типа грунт, чтобы скрыть фактуру холста. Грунт полируется, на него накладывается калька, чтобы выстроить окончательную композицию, которая и переносится на холст. Я работаю казеиново-масляной темперой, делая сначала для каждого предмета свой подмалевок, и записываю таким образом всю поверхность картины. На этом этапе она выглядит странновато, но это дает возможность впоследствии выдержать цветовое единство. Затем начинаю писать детали, но не до конца, оставляя возможность для маневра. Когда все написано, начинаю лессировать, накладывая тонкие прозрачные и полупрозрачные слои красок для обогащения колорита.
Мне не кажется этот способ работы простым, хотя ничего нового в нем нет: так работали старые мастера — обстоятельно, долго, кропотливо…
Вот несколько выдержек из книги отзывов на небольшую персональную выставку «Николая Смирнова, состоявшуюся в Центральном Доме архитектора три года назад:
«Главная сила картин Смирнова в их высокой духовности. Это подлинная культура. О технике не говорю: она — высочайшая».
«Спасибо за любовь к России. Ее история не только в людях, но и в вещах, ими творимых. Вы — большой мастер».
«Можно ли говорить здесь о натурализме, о близости к цветной фотографии? Нет. Она неспособна передать живописное индивидуальное чувство художника. Это очень глубокая и, я бы сказал, подвижническая живопись. И историческая! По-моему, этим работам — место в музеях (не дай бог, в частных коллекциях)».
«Дорогой неизвестный народу, но глубоко народный, русский, широкообразованный и щедро одаренный художник! Спасибо за необыкновенную тему в вашем творчестве, за то, что по вашим работам можно изучать историю, за то необыкновенное впечатление, которое производит манера исполнения, композиция и оформление каждой работы. Желаем успеха, признания со стороны руководства, ибо народ вас признал своим».
Чтобы узнать мнение «руководства», я обратился, к первому секретарю правления Союза художников РСФСР Валентину Сидорову.
— С работами Николая Смирнова я впервые познакомился в 1985 году в Базеле на международной ярмарке искусства. Это интересный художник. Поэтому мы и пригласили его принять участие в республиканской выставке.- Конечно, хотелось бы, чтобы его картины остались у нас в стране, попали в музеи.
Парадоксально, но большинство работ художника (все они посвящены нашей отечественной истории) находится в заграничных коллекциях. Начинал Смирнов выставляться в залах горкома профсоюза художников-графиков на Малой Грузинской, где работы покупались только частными коллекционерами, главным образом иностранцами. После вступления в Союз художников в 1982 году (куда его приняли, правда, не как художника, а в секцию критиков на основании его искусствоведческих работ.
картины Смирнова стали продаваться через экспортный салон Союза художников СССР. Последние работы «1812 год» и «Книги», плод трехлетнего труда, тоже хранятся в экспортном салоне. Это говорит о том, что Министерство культуры СССР они не заинтересовали. В нашей стране, кроме нескольких небольших вещей в частных собраниях, ни в фондах Союза художников, ни в музеях его картин нет. Зато они есть в Югославии, США, ФРГ, Латинской Америке.
Леонид Шишкин
