Гор Евгений
Проект Евгения Гора в Московском выставочном зале «галерея A3» именуется «ZOOM» — название, непонятное людям, далеким от фотографии или компьютерной обработки «картинки’; хоть таких сегодня осталось мало. В сопроводительном тексте искусствовед Сергей Хачатуров пытается, конечно, разъяснить технический термин: ZOOM — это программа, дающая «возможность изменять масштаб изображения» {то есть объектив камеры уцаляет или приближает натуру, дисплей увеличивает или уменьшает фрагмент снимка). Но хочется какой-то «человеческой» а не словарной подсказки. Ариадниной нити в лабиринтах искусства. И прежде lop эту нить давал.
На выставке.
Помню его выставку, еще в основе было некое «мировое древо» и вариации на эту тему, помню замечательную серию, посвященную сотворению мира. Недооцененный до сих пор, несмотря на то, что выставляется он с середины 1970-х, Евгений lop с прошлым тончайшего живописца и графика и нынешним выраженным пристрастием к современным технологиям и формам, инсталляциям и объектам, но и с ощутимой тягой к глубинной образности, философическим осмыслениям человеческой жизни, занимает какое-то «пограничное» положение между актуальным искусством и искусством, ориентированным на классическую традицию, на смыслы и сопереживание. Сейчас, как мне кажется, сделан решительный шаг в сторону contemporary art. При этом автор многое приобрел, но кое-что потерял.
У Гора — редкостное умение претворять свои философские раздумья в современные пластические формы. Прежде перед его небольшими «объектами» и «инсталляциями» хотелось сосредоточенно стоять. Его «струны» — какие-то тонкие металлические решетки-проволоки — наводили на размышления о человеческой душе, о тех «струнах? на которых нельзя (а иногда и можно) играть. В одном из двух залов галереи инсталляции такого рода тоже встречаются, но в каком-то более мощном, зрелищном, но и несколько
беспорядочном варианте. Смысл (на самом деле глубоко интимный) как-то ускользает.
Вообще обычно «камерный» Гop (для кого-то «камерность» — недостаток, для меня — достоинство, особенно в наш век глобализации) предстал на этой выставке во всеоружии звучности, мощи, напора. Композиции невероятно энергичны, порой монументальны. Царствует стихия игры — с пространством, с фактурой, с разнообразными техниками и материалами, с фотографией и абстракцией, со светом (в том числе электрической подсветкой, которую в галерее с одной розеткой пришлось выстраивать самому автору) и цветом. Торжествуют «топос» и «возможность изменять масштаб» но значения (простые человеческие смыслы, за которыми таятся глубинные и сакральные измерения) как-то спутываются, ускользают, теряются…
Вот на стене старая смятая подушка, вот кусок тоже старого одеяла. Это всё
вещи сугубо личные, но теперь они предстают в каком-то новом, небытовом контексте, заключенные в остов из железного троса в форме квадрата на окуляре геодезиста. Все же это только «знаки» авторского переживания, и что за ними — мы можем только смутно догадываться.
В нынешних играх с пространством смутно ощутимы какие-то скрытые «живые» смыслы. В особенности в серии фотообъектов «Заданная тема» представленных в одном из двух залов галереи, где к каждому снимку (метро, Старый город в Иерусалиме, обычный городской пейзаж) присовокуплен некий маленький графический знак — узнаваемый или известный только знатокам Каббалы или а- средневековых богословских манускриптов. Знак, как ему и полагается, одномерен. Это словно бы прасхема, архетип видимой реальности, гораздо более многоплановой и многозначной. Запоминаются и фотографии с «кручениями» пространства метро, где человеческие фигурки спускаются с эскалатора. Или приближенная к глазам какая-то странная коричневая (глиняная?) воронка. Уголок дома с темным окошком, зеленеющим во дворе цветком и мрачным пятном
расплывшимся по ветхой стене. Всем им Гop находит висящие на веревочках графические аналоги-цитаты, понимать подтексты которых уготовано самому зрителю. Но что это означает? Для меня все это осталось загадкой. Или автор просто не хочет нам ничего разъяснять — «скрывается и таит» как советовал Тютчев?
Другой автор сопроводительного текста к выставке, Виталий Пацюков, говорит нам, что современная «точка истории культуры… вся принадлежит горизонтали’.’ Возможно, критик не услышал, сколь двусмысленно звучит эта фраза. А где же вертикаль? где порыв ввысь? В работах Евгения Гopa прежде он всегда ощущался.
Хдоожник продемонстрировал некий красочный, разнообразный и впечатляющий масштабностью этап в своей работе, показал себя по-новому. Но работа ведь не закончена Может быть, самому автору захочется что-то прояснить, а может быть, зритель (и я в том числе) со временем разглядит в этих работах художника нечто скрытое и прежде не понятое. Хочется надеяться, что выйдет разъясняющий все тайны каталог.
Вера ЧАЙКОВСКАЯ
