Измайлов Евгений
Евгений Аскерович Измайлов (1939) — советский российский художник.
Е.Измайлов. «Музыкальное дерево». 2004 г.
В Инженерном корпусе Государственной Третьяковской галереи проходит выставка Евгения Измайлова «Живопись. Графика. Объекты» сделанная при поддержке Фонда «Общество поощрения художеств» к 70-летию автора. Это — первая музейная ретроспектива Измайлова, представителя поколения «шестидесятников» в 1990-м уехавшего в Германию. Измайлов, окончивший сначала МСХШ, а затем Суриковский институт (начав учиться на факультете живописи, художник затем перешел на сценографический), оказался слишком маргинальным как для официального мейнстрима, так и для радикально-протестного нонконформизма, предпочитая заниматься искусством не запретным, но просто сугубо приватным. В 1970-е он участвовал в квартирных выставках, в 1980-е — в экспозициях «двадцатки» на Малой Грузинской, а в 1990-м его произведения были включены в знаковую выставку «Другое искусство» в ЦДХ.
Занимался реставрацией, сценографией кукольных спектаклей и оформлением книг, в том числе детских, как и многие художники круга концептуалистов. Детские книжки Измайлова своей искренней и изобретательной сказочностью отчасти напоминают те, что иллюстрировал Виктор Пивоваров. Однако во «взрослом» искусстве у Измайлова никакого
концептуализма не было. С 1960-х Евгений Измайлов дружил с Борисом Турецким и Михаилом Рогинским — на выставке в Третьяковке есть отличный портрет Рогинского 1975 года, на котором усатый, с бакенбардами, по тогдашней моде, художник исполнен этакой битнической мужественности. Но искусство самого Измайлова к этой отечественной ветви «нового реализма» не относится. Как и многие отечественные нонконформисты, Евгений Измайлов рисует этакие пассеистические фантасмагории, отсылающие одновременно к сюрреализму и дореволюционному «Миру искусства» Его работы напоминают Юло Соостера и еще в большей степени — Дмитрия Плавинского: как и Плавинский, кстати, Измайлов увлекается техникой офорта В 1970-е он пишет парящих в небе гигантских рыб, контуры которых заполнены множеством других рыбин и птиц, состоящих, подобно борхесовскому Симургу, из целых стай разноцветных первых. Или замершего (замерзшего) в слякотном осеннем попе гигантского носорога, у монументальных ног которого разыгрывают галантные сцены дамы и кавалеры в костюмах осьмнадцатого столетия. И столь же огромную собаку с бородатой и длинноволосой человеческой головой (с автопортретными чертами), в чьей ниспадающей шерсти, как в чаще, обитает множество других зверей и птиц — этакий Ноев ковчег.
Правда, в отличие от многих близких по стилистике нонконформистов, Измайлов ушел не в высокопарную и литературную салонную псевдомногозначительность, а в честную декоративность. В 2000-е годы художник стал делать объекты, в том числе и ассамбляжи с использованием подлинных предметов — морских раковин или, например, старинной расписной тарелки. Они у него выглядят не фрагментами реальности, но чудом материализовавшимися элементами некоего вымышленного параллельного мира. Основным элементом некоторых объектов оказывается велосипедное колесо — но меньше всего стоит искать в нем отсылку к пресловутому редимейду Марселя Дюшана. Измайлова интересует не амбивалетностъ бытового предмета, превращенного в произведение искусства, но, скорее, сама оптика вращающихся спиц.
Едва ли не самые завораживающие объекты на выставке в Инженерном корпусе — авторские калейдоскопы, в которых и без того орнаментальная эстетика Измайлова находит, возможно, свое самое чистое воплощение.
чьей ниспадающей шерсти, как в чаще, обитает множество других зверей и птиц — этакий живой Ноев ковчег.
