Клячко Марк
Клячко Марк Петрович (1924-2000) — советский художник книги, станковой графики. Родом из Ростова-на-Дону. Учился в МГХИ им. Сурикова. у П. Я. Павлишина. Оформлял произведения советских и зарубежных писателей. Только в издательстве «Советский писатель» проиллюстрировал произведения более ста авторов.
В советском изобразительном искусстве не было понятия «звездные имена» как принято теперь. Кондовый соцреализм при своем ложно понятом демократизме уравнивал Александра Дейнеку и Василия Ефанова. В результате свального греха МОСХа 60 — 80-х, личностно неопределяемого за исключением разве что нескольких героев вроде Шилова или Глазунова, которые и теперь у всякого профана на слуху, никто не родился. Однако эти монстры застоя — так же, как и сейчас, — относились исключительно к массовой культуре и по этой причине открыто презирались знатоками. А в самой профессиональной среде культ авторитетов-«мастеров» был необычайно велик. Тот художественный мир вовсе не был единообразен, как ошибочно считают в наше время. В каждом круге авторов, претендовавших на создание «подлинного искусства» существовали не «звезды», а именно Мастера. Им из года в год посвящает свои проекты галерея «Ковчег».
«За шитьем» 1960-е гг.
Тогда официальное профессиональное сообщество делилось по цехам, то есть по производственному признаку. Например, те, кто занимался скульптурой, состоял в одной секции Союза художников, а тот; кто писал маслом на холсте, — в другой. Те же, кто работал на бумаге, независимо от того, рисовал ли он гуашью или печатал гравюры, объединились в секцию графики. Конечно, многообразие артистических кружков не ограничивалось техническими рамками, но они были главными и определяющими. Образование было построено на специализации, правда, не на такой жесткой, как на Западе, где артистическое и дизайнерское обучения весьма не схожи.
Вот и наших героев, участников выставки «Однокурсники» в «Ковчеге» объединил графический факультет Художественного института имени В.И.Сурикова. Все они — Александр Васин, Николай Гришин, Марк Клячко и Борис Маркевич — окончили его в 1949 году. Все они были талантливы, получили блестящее академическое образование и развивались в стороне от влияний так называемого «буржуазного формализма» столь характерного для 1920-х — начала 1930-х годов. Суриковка была создана в 1939 году в качестве главной кузницы кадров соцреализма. И учипись»однокурсники» в эпоху, когда Врубель и даже поздний Серов были запрещены. Однако именно в связи со всем сказанным всех их ждало завидное будущее молодых, не испорченных модернистскими инфекциями реалистов.
Алина Гопяховская, сокурсница, супруга и друг одного из экспонентов выставки Марка Клячко (1924 — 2000), с которой я много общался в 1980-е годы, рассказывала о тех трудно представимых в наше время преференциях, которые получили она и ее муж сразу же по окончании института в виде издательских заказов и возможностей выставляться, о том легком и приятном образе жизни, который они вели в конце 50-х и в 60-е сначала в качестве «надежд отечественной графики», а позже элиты советской творческой интеллигенции.
Конечно, годы после смерти Сталина были полны динамики, и воспитанные в духе пуританского реализма художники не избежали влияний формализма, проще говоря, довоенно-русского и советского модернизма. Правда, проявился он у каждого по-разному. В творчестве Николая Гришина (1921 — 1985), другого «однокурсника» он заметен по большей части в его иллюстрациях, а Гришин был лучшим иллюстратором так называемой научно-фантастической литературы. Его изящные рисунки, к сожалению, не представленные в экспозиции, подвигли меня, подростка, начинающего художника, к занятию иллюстрацией. Тем не менее в станковом творчестве (а Гришин был изумительной тонкости акварелистом, автором замечательных натурных пейзажей и натюрмортов) он всю жизнь оставался верен русскому реализму XIX века.
Все «однокурсники» работали очень свободно и смело, формализуя свои авторские находки, ведь известная истина гласит: «искусство есть прием’.’Александр Васин (1915 -1971) решительно геометризирует форму, отчего его нарисованные на абстрактном белом фоне обнаженные становятся скульптурными, возвышенными и монументальными, будто сделаны они из той самой стали, что специально сварили для мухинских «Рабочего и колхозницы». Подобным же образом возгоняет бытовые предметы к платоновским прототипам и Борис Маркевич (1925 — 2002). Ведь античный философ говорил, что прекрасней всего на свете — формы симметричные. Вот их-то художник и помещает будто актеров, в лишенные декораций короба «сцены» наполненной не воздухом, но каким-то метафизическим эфиром средневековых натурфилософов.
Другое дело — помянутый Марк Клячко. Он равнодушен к «возвышенному» и иным пустым пространствам. Напротив, он максимально прозаичен, плотно напихивает своих персонажей в окно бумажного листа. Его герои, евреи утерянного быта и культуры идиш, которых современный человек знает разве что по картинам Шагала и сочинениям Шолом-Алейхема и Башевиса-Зингера, а также послевоенные русские крестьяне и жители провинциальных городков и поселков, разоренных сталинской модернизацией и войной, живут скученно. Оттого и манера его рисования пером и тушью подчеркнуто персональная — капризная, интимная, задушевная.
Единственно, что стоило бы добавить к сказанному, — это то, что, помимо свободного станкового творчества, «однокурсники» всю жизнь работали в московских издательствах как иллюстраторы и сделали себе имя в этой области.
Владимир САЛЬНИКОВ
