Исупов Алексей
Исупов одним из первых русских художников, проникших в жизнь Востока.Возвращается он из Туркестана в Москву, когда уже отгремели залпы мировой войны, произошла революция,— в 1921 году. Радостные встречи со старыми друзьями, с бывшими студентами, учителями — и грустное узнавание «новых веяний». Аполлинария Васнецова выгнали из мастерской, вывезли на телеге его имущество, уплотнили квартиру в Фурманном переулке. Отвергается станковая живопись.
Портрет жены с корзиной цветов.
После пятилетнего азиатского периода наступает пятилетний московский. Исупов работает над новыми композициями, пишет портреты. Активно живет молодая республика, у художника рождаются новые замыслы. И все больше влечет его портрет.
Зимой живет он в Москве, работает, хлопочет о керосине, о красках, холстах, бумаге, а летом отправляется в Вятку. Там прогулки по всхолмленному городу, по набережной, где отражаются в водах церкви, соборы, Дымковская слобода, встречи с теми, кто хранит и приумножает культурные традиции края. Исупов дружен не только с братьями Васнецовыми, но и с Деньшиным, возрождающим дымковскую игрушку, с Хохряковым, собирателем художественной коллекции и основателем музея. Там он пишет прекрасный портрет Николая Ивановича Хохрякова. Лицо подвижника— истонченная старческая кожа, поредевшие волосы, очки, но — все перекрывает выражение самоотверженного служения искусству, людям. Н. И. до конца жизни не женился, не завел хозяйства, целиком посвятив себя музею, живописи, сохранению ценностей, которые имеют свойство легко исчезать.
Возвращаясь в Москву, Исупов вновь обдумывает азиатские этюды, вятские зарисовки, чтобы сделать крупную вещь. И делает. Живет он неподалеку от В. М. Васнецова. В быту непритязателен, трудности его не пугают, были бы краски, холсты да заказы. К сожалению, со всем этим дело обстоит не ахти как. Но главная беда — болезнь рук, заболевание локтевых суставов. Руки! — что за художник с больными руками. Когда у Кустодиева встал вопрос— необходима операция на спинном мозге, и что-то— или руки, или ноги — будет бездействовать — он немедленно воскликнул: конечно, оставьте руки! Врачи говорят Исупову: климат, нужен жаркий климат…
В марте 1925 года в Нью-Йорке должна проходить выставка советских художников с последующей распродажей. У Исупова взяли несколько картин. И-он решает: если они будут проданы и появятся деньги, он уедет. Куда? В Италию — там жаркая Сицилия, там Тициан, Тинторетто, Микеланджело…
В Москве жила сестра Исупова, и ей художник оставил все, что он не взял с собой,— письма, эскизы, рисунки, акварели, портреты. Забегая вперед, скажем, что спустя годы сестру Исупова разыскал искусствовед В. Н. Москвинов, действительно влюбленный в живопись человек, он начал переписку с Тамарой Николаевной Исуповой, разыскал материал о художнике. сохранил его и не так давно передал Кировскому художественному музею, в бывшую Вятку, на родину мастера…
Итак, Алексей Владимирович и Тамара Николаевна в Риме. Картины его сразу пришлись по душе итальянской публике. Одна выставка в Риме, другая в Милане, третья в Венеции. Слава о нем, как о лучшем портретисте, скоро распространилась по всей Италии. Появилась возможность купить хорошую мастерскую, виллу в самом центре города. И каждый год подолгу жить в жаркой Сицилии.Итальянцы — веселый, гостеприимный народ. Вокруг— великие живописцы прошлого. Можно делать копии, можно учиться, смотреть.Однако… русская речь только дома. Русские лица, которые так любил писать Исупов, нет их. Дом полон русской утвари, звенит гитара, лежат кокошники,
сарафаны, хохлома, дымковские игрушки, но это как бутафория, только материал для работы… Одно утешение, одно оправдание — живопись, его жизнь. Исупов пишет письма на родину, но что-то мало кто ему отвечает. Все более обособленно живут Исуповы. В саду— обилие цветов, которые он любил всегда писать. Он ездит на ипподром— лошадей тоже любит и пишет их много. Ездит на ферму — ах, какая корова там получилась!— шелковистая, бело-коричневая (любимые его цвета), сытая, не то что где-нибудь в Сысоеве. Всегда интересовал Исупова простой человек, и постепенно он начинает писать портреты итальянцев— стариков, разносчиков почты, прачку, служанку…Что касается женщин, то он не был бы художником, если бы не писал их. Иное дело, что в каждой женщине увидеть. Для Исупова женщина не просто женщина, а что-то еще. Россия— ведь тоже слово женского рода…
«Портрет итальянки», «У зеркала», «Женщина с иконой», «Женский портрет», «Обнаженная», «Среди сирени»… Каких только нет изображений женщины (хотя с названиями у него бедновато, похоже, что он не придавал этому никакого значения).Кто они, неведомые красавицы? Кто были его натурщицы? Что за итальянка среди сирени? Никогда, вероятно, нам уже не узнать их имена. Но лица, портреты — здесь, и она, та самая таинственная и печальная красавица с высокими скулами, смотрящая вдаль…
Однако вернемся к предвоенной одиссее Алексея Исупова.В первые годы после приезда художник пользовался (как сообщает автор монографии, вышедшей в Италии) привезенными рисунками, набросками, эскизами, все его работы были проникнуты ностальгическими воспоминаниями. Но постепенно стал писать на итальянские темы, и на фоне художественных и антихудожественных течений в Европе того времени сумел остаться самим собой, выработал собственный стиль.Помню ошеломляющее впечатление, которое произвели на меня его «Натюрморты». Здесь словно только что кто-то был, но вот вышел из комнаты, и осталось это— цветы, фрукты, вещи. Одиночеством — вот чем веет от всех натюрмортов, чему подчинены и выбор предметов, и расположение, и цвета. Кто здесь был. с кем сидел художник, о. ком грустит он? Возможно, это был тот русский, что бежал из лагеря и скрывался у Исуповых. Да. да, ведь как только началось движение Сопротивления, как только разгорелось партизанское движение в Италии, художник нашел тех, кому он мог быть полезен. Полезен им—
значит, полезен родине, значит, и его капля будет в деле победы….Вот почему, стоя у мольберта возле «Женщины с подносом», в те военные дни 1943 года Исупов прислушивается: он ждет условного стука в окно.
Писатель С. С. Смирнов, рассказавший о неизвестных героях, в том числе о русских в Италии, впервые написал об Исупове как участнике Сопротивления.А у В. Н. Москвинова хранятся письма наших воинов, которых спас художник в то опасное время. Письма, адресованные сестре’ Исупова, которая жила в Москве, и написанные спустя много лет после войны. А. Кубышкин с Урала писал: «В квартире вашего брата мы нашли теплый прием. Нас переодели, покормили и укрыли от глаз гестапо. Вскоре мы узнали, что ваш брат приютил у себя на квартире нескольких русских военнопленных. Он был настоящим патриотом, за что я ему очень благодарен».
Все помыслы художника, все чувства в те военные годы наполнены мыслью о борьбе с фашизмом, с Гитлером и Муссолини. Мастерская в центре Рима, рядом — полицейский участок, никто не заподозрит, что здесь могут скрываться бежавшие из плена. Темные шторы плотно завешены. Бульдог бешеным лаем встретит каждого. Тамара Николаевна может так обругать непрошеного гоотя, что не обрадуешься…В самом начале войны Алексей Исупов написал картину «Женщина с иконой». Выглядит она так: большой платок покрывает голову и фигуру женщины — малахитовые, фисташковые тона его как бы обращают зрителя к зеленому наряду земли. Она смотрит прямо, строго и истово. Коричневые, золотистые, малиновые тона иконы — как драгоценности на зеленом поле. Я уверена, картина эта написана, как моление о победе’ Как некий мистический посыл мыслей и чувств издалека на родину. Смотришь картины Исупова итальянского периода— уж не чистое ли искусство? Но стоит вдуматься, вглядеться, увидеть, каким драматизмом дышит цветовая гамма, как тревожно боковое освещение, как мазок волнуется и дышит, всмотреться в женские портреты, так сразу в подтексте прочитаешь одну мысль — мысль о России.Пожалуй, радостью, оптимизмом дышат только портреты его жены Тамары Николаевны. Она словно из самых глубин Вятки унаследовала смеющиеся глаза, удаль. Она и за словом в карман не полезет. Вон в каких алых, малиновых, золотистых тонах, с ямочкой на щеке запечатлел неунывающую Аксинью (такое когда-то у нее было имя) Алексей Владимирович Исупов. Она до конца не сдавалась и все делала для того, чтобы творчество ее мужа вернулось на родину.
Кончилась война…
В 1953 году с востока повеяло весенним ветром перемен.В Италию приезжают А. Герасимов, П. Корин. Начинается переписка о возвращении старого художника на родину. Но болезнь не отступает, привычка к замкнутому образу жизни укоренилась. Да и возраст для стрессов неподходящий.Легко себе представить такой разговор у постели умирающего Исупова:— Тамара, запомни, если что: картины мои должны быть на родине. В Третьяковской галерее, в Вятском музее…
Завещание мужа Тамара Николаевна исполнила, привезла его картины в Москву.
…Каждый раз. приезжая в Киров, я иду в Художественный музей (сейчас там идет бурное строительство нового здания, в старом давно уже тесно). Иду — и надеюсь на встречу с Исуповым, русским Художником, исходившим много дорог по земле.
