Сидоров Валентин
Сидоров Валентин Михайлович (1925) — советский русский живописец.
Заметки с юбилейной выставки Валентина Сидорова
«Гори, гори ясно..Так он назвал одну из знаковых своих картин, написанную почти пятьдесят лет назад. На ней -собравшиеся в кружок на околице сельские ребятишки поют веселую песенку-заклинание вечернему солнышку, озаряющему их лица теплым, ласковым светом.
Картина эта была замечена сразу жв, как только явилась зрителю, и вскоре стала широко и заслужено известна. Думаю, не только благодаря своим очевидным живописным достоинствам и присущему нам чадолюбию, но и названию. Кто из нас, хотя бы раз в жизни, когда «кольцо существования» сжималось слишком тесно, не повторял слова этого наивного заклинания: «Гори, гори ясно, чтобы не погасло!» обращая его уже не только к закатному солнышку…
Теперь словами этой песенки Валентин Сидоров назвал свою юбилейную выставку. И — удивительное дело! — малиновая вода заката волшебным образом пролилась на всю мощную — по количеству и качеству — экспозицию, которую радушно приняла в свое лоно главная картинная галерея страны -Третьяковская.
Спокойно, неспешно, несуетно отбирал он холсты для этого главного показа — между делами творчески, житейскими, казенными, коих у него — выше готовы: председатель Союза художников России, президент Международной конфедерации союзов художников, член президиума Российской Академии художеств… По многу раз пересматривал сделанное за десятилетия вдохновенного, радостного и тяжкого труда, и за половину года, что прошло со дня его восьмидесятилетия, справился, составив из десятков холстов как бы один огромный, вместивший в себя всю его жизнь и все, что любит и чем вдохновляется в этой жизни.
Гроза прошла. 1959 год.
Я не сомневался, что выставка Валентина Михайловича Сидорова, народного художника СССР да еще в Третьяковке, да еще первая (представьте себе!) за всю его жизнь в Москве, вызовет большой интерес. Ибо знающие его творчество придут не затем только, чтобы еще раз оценить сочность и точность мазка и виртуозность кисти, восхититься неповторимым колоритом и аскетичной строгостью композиции, сохраняющей при этом удивительный лиризм… Все это — так. Но главное, что привлекает в его полотнах, — возможность не только глазами, но и душой прикоснуться к поразительной в своей неброскости и простоте красоте родной земли, где еще на нашей памяти были тихоструйные речушки с гладкими камушками на дне и еще не вырубленные под замкообразные усадьбы и поместья новой «знати» вековые леса, дубравы, тихие березовые рощи, колосящиеся поля…
Однако давненько не видел я такого «хвоста» у наших галерей и выставочных залов. Уже был переполнен актовый зал, уже несли приставные стульчики и стояли в проходах, уже нервничали организаторы выставки, видя, как рушится под напором «москвичей и гостей столицы» четко расписанный регламент «мероприятия» а очередь в раздевалку все прибывала
Конечно, можно было бы и не писать об этом, а сразу же обратиться к самой юбилейной экспозиции. Но работы, представленные в ней, давным-давно известны. По выставкам, репродукциям, журналам и книгам, и уже основательно «проанализированы» авторитетными критиками и искусствоведами.
К тому же порой то, что бывает»около» не менее важно и интересно того, что «внутри».
Правда, в данном случае «внутри» было значительно, ярко, прекрасно, ибо Валентин Сидоров явил нам лучшее из того, что сотворил, сделал, наколдовал за долгие гсда. Он явился к знаменательной своей дате истинным мастером, великолепным живописцем, утверждающим (что ньнче нелишне) и продолжающим лучшие традиции русской реалистической живописи. Уже со знаменитого ныне «Майского дождика», написанного в 1957 году, начался отсчет наиболее значимых его работ, таких как «Гроза прошла», «Март», «Лед повезли», «На лужке», «Гори, гори ясно…» совсем неслучайно помеченной двумя датами, — 1960, 2008: стало быть, возвращался.
Его холсты давно уже разбрелись и по нашей — еще недавно большой стране, и по всему миру. Они хранятся -нет, живут! — в самых престижных и знаменитых галереях, музеях, частных собраниях. Не знаю, сколько их там. Да это и не имеет значения, ибо в искусстве количество мало что значит Порой достаточно одной картины (Иванов) или одной юмедии (Грибоедов). чтобы обессмертить имя автора. Гораздо важнее, что полотна Валентина Сидорова живут в нашей душе, в нашем сознании (и индивидуальном, и национальном), в нашей памяти…
Прекрасный руссий график Мюд Мечев рассказывал мне как-то, что ему посчастливилось учиться у великого Нестерова. Мастер давал задание «школярам», потом ходил по студим, посматривал, как они работают помалкивал, не досаждал замечаниями, советами. А когда работа была закончена подходил, долго смотрел на сделанное, потом говорил негромко: «Молодец, сам сделал» И это было самой высокой, самой желанной для ученика оценкой.
Валентин Сидоров все сделал сам. Самого себя. Свои картшы на им самим загрунтованных холстах. Свои успехи. Свои победы и свои огорчения, без которых и полной радости не бывает А вот эту выставку — главную в его большой и достойной жизни, вместе с ним делали много лодей и «инстанций» (да простится мне это недоброй памяти слово): Министерство культуры России, славная наша Третьяковка, Конфедерация союзов худсиомкое, Союз художниюв России… Это прибавило авторитета и экспозиции, и, смею сказать, тем, кто принял участие в ее осуществлении.
Алексей Пьянов
СРЕДИ современных художников имя Валентина Михайловича Сидорова — одно из самых уважаемых. И не только потому, что он признанный лидер крупнейших творческих организаций — председатель Союза художников России и президент Международной конфедерации союзов художников стран СНГ. Валентин Михайлович — народный художник СССР, член президиума Российской академии художеств, лауреат государственных премий СССР, России, удостоен многих общественных и государственных наград, к которым в канун его 75-летия добавился орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени, которым он награжден Указом Президента России Владимира Путина. Такое признание, не поддающееся веяниям времени и моды, говорит о многом. Прежде всего о верности художника высоким нравственным и творческим идеалам. Им он не изменял никогда.
Тихая моя родина.
Сидоров всегда знал, о чем и как писать. К его уже известным работам стали прибавляться новые — «Тихая моя родина», «Родительский камень», «Святая гора» и другие, приумножающие его славу пейзажиста. И по-прежнему главным объектом его притяжения оставалась родная Тверская земля, где он обретал собственное мировосприятие. Но при этом у многих зрителей рождается ощущение, будто в его произведениях запечатлен лик всей России.
Валентин Михайлович писал не только кистью. Как многогранная творческая личность он выразил себя и в биографическом повествовании «Гори, гори ясно». С теплотой он пишет о впечатлениях детства, о восприятии явлений природы, доступных душе и глазу художника, о людях, оказавших в разные годы формирующее влияние на его личность.
А еще В. Сидоров стал художником-постановщиком балета В. Казенина «Песнь про купца Калашникова» в Омском театре оперы и балета. В Москве этот спектакль был воспринят как событие театральной культуры.
С особой радостью рассказывал мне Валентин Михайлович о крепнущих контактах с белорусскими коллегами, начавшимися еще со студенческих лет. Вспомнили, в частности, об одной из первых поездок в Беларусь на юбилей художника Бялыницкого-Бируля в конце 70-х годов. Сидоров оказался последним, кто навестил его перед самой кончиной, принеся букет незабудок. «Он поднял взгляд, узнал меня, и на его глазах появились слезы», — говорит он. Кто бы мог подумать тогда, что имя знаменитого белорусского мастера станет затем одним из связующих звеньев в единении братских культур, что на тверской земле, в Удомле, где работал Бялыницкий-Бируля, считавший себя учеником Левитана, будут проводиться пленэры белорусских и российских художников? Традиционными стали и пленэры в Здравнево Витебской области, где находилось имение И. Репина, на знаменитой академической даче под Вышним Волочком.
Новые импульсы творческого сотрудничества дали выставки В. Сидорова, проходившие в начале нынешнего года в Минске и Могилеве, а также его участие в недавнем открытии выставки из собрания Третьяковской галереи в столице Беларуси.
Валентин Новиков
