Рам Филипп
В столице Франции приводит вторая Парижская Триеннале современного искусства. в отличие от большинства биеннале по определению международных, парижская Триеннале,
созданная по инициативе Министерства культуры и коммуникаций посвящена исключительно Франции. Правда в самом широком смыспе: здесь представлено то,что создано художниками любого происхождения, в настоящий момент работающих в стране.
Триеннале проходит под девизом «Сила искусства» — но это скорее реклама, нежели тема. Кураторы выставки парижской Биеннале их трое: Жан Фромен, Жан-Ив Жуанне и Дидье — стремились объединить участников не концептуальным, а сугубо формальным способом. Собственно, кураторская миссия — создать из множества собранных произведений единое целое здесь делегирована архитектору экспозиции Филиппу Раму. Можно сказать,, что ему сильно повезло с на редкость выигрышным пространством. Парижская триеннале, как и другое главное арт-событие французской столицы, художественная ярмарка FIAC, проходит в одной из главных достопримечательностей города — в расположенном на Елисейских полях Большом дворце, построенном в 190О году специально для Всемирной выставки.
Белая геология.
Под огромным ажурным стекляннным куполом этого впечатляющего памятника индустриального ар-нуво Филипп Рам выстроил свою инсталляцию, несколько вычурно названную «Белая геология» и представляющую собой ложную систему выгородок и подиумов,лучше всего этот лабиринтоподобный ландшафт можно рассмотреть сверху, с алконов Большого дворца — с высоты отлично видны и несколько самых масштабных произведений Триеннале. Одно из самых эффектных — «Interoaсial Kebab» знаменитого французского художника китайского происхождения Ванг Ду — представляет собой монументальное, высотой с трехэтажные дом, подобие шаурмы, только состоит она из множества отпечатанных в большом формате фотографий. К шаурме прилагаются настоящие ножи, которыми каждый зритель может накромсать себе немного искусства, только вот увидеть, что изображено на снимках, почти невозможно — разве что, забравшись на самый верх по окружающей «кебаб» лестнице,можно рассмотреть самый первый лист, увидеть видеозапись того, как обвешанный камерами Ванг Ду строчит сразу из нескольких аппаратов, запечатлевая улицы своей родной китайской провинции, в которую он вернулся после многих десятилетий, прожитых во Франции. Столь же дразняще недоступным для зрителя является и другой аттракцион Триеннале. В качестве арт-объекта художники Фабиен Жиро и Рафаэль Сибони выставили подобие тех симуляторов полётов или гонок, которые часто можно видеть в Луна-парках. Правда, попасть в него невозможно. Остается только наблюдать со стороны огромный черный куб, сотрясаемый распирающей его изнутри неведомой силой и невольно напоминающий этакий разросшийся, обретший объем и оживший «Черный квадрат» Малевича. Еще одно произведение, [балансирующее на грани двух контекстов классики современного искусства и мифологизированной поп-культурой естественной истории, — работа Виоджини Ясефф. Три гигантские отметины, вспарывающие ярко-зеленую поверхность, кажутся увеличенной копией разрезанных холстов Лучо Фонтана. Однако на самом деле произведение представляет собой точную, в натуральную величину, копию следа, оставленного сто сорок миллионов лет назад когтистой лапой птеродактиля, почему-то врезавшегося в скалу Центрального массива на юге Франции.
Если самые масштабные произведения можно увидеть
одновременно, забравшись на балкон, то большинство работ — в этом состоит замысел кураторов и архитектора выставки — существуют в собственных боксах совершенно автономно друг от друга. «Сила искусства» — своего рода архипелаг не сообщающихся друг с другом произведений-островов, населенных этакими не нуждающимися даже в Пятнице художниками-Робинзонами. Кто-то занимается откровенно декоративными экзерсисами, как, например, художник, подписывающийся псевдонимом «Le Gentil Gar on» («Милый мальчик»), представивший инсталляцию в виде гигантской снежинки. Кто-то иронически эксплуатирует эстетику «социального искусства» — как Филипп Майо, изготовивший множество механических рук, размахивающих, как на митинге, транспарантами с хулиганскими лозунгами типа «Прекратите дерьмо!» или «Долой, твою мать!» Кто-то прикидывается безумным изобретателем, как Фабрис Ибер, представивший целую коллекцию «Действующих объектов-прототипов» среди которых есть квадратный футбольный мяч или автомобиль-«тянитолкай’.’
На Триеннале есть немало проектов, представляющих подобия музеев, библиотек, экосистем и прочих претендующих на самодостаточность и автономность, никак не соотносимых друг с другом вымышленных, параллельных миров. Так, один из самых тонких проектов Триеннале сделал Жюльен Превье, собравший в своем боксе удивительную библиотеку устаревших книг. В основном это путеводители, словари, инструкции по пользованию и так далее, то есть издания чисто прикладные, не претендующиe ни на какую вневременную ценность и потому обреченные рано или поздно оказаться на помойке. Тут есть маленький «Ларусс» 1959 года путеводитель по социалистическому Вьетнаму дадцатилетней давности и «Windows 95 для чайников» 1999 года издания. Впрочем, именно безнадежная устарелость неожиданно сообщает этим книгам некую ностальгическую эстетическую ценность. И пролистывание монументального альбома «СССР Страна, над которой не заходит солнце» 1971 года или же Словаря «продвинутого» сленга» начала 1990-х вызывает весьма сильные эстетические переживания.
Альтернативную Вселенную, в которой общеизвестные знаки освободились от привычного значения, демонстрирует и инсталляция художника алжирского происхождения Файсала Багриша: глобус, вращающийся с такой скоростью, что страны и континенты просто невозможно рассмотреть, на фоне нарисованного на стене звездного Hе6a, на самом деле представляющего копию разворота энциклопедии со всеми флагами мира, на которой художник закрасил синей краской все, кроме звезд.
«Белая геология» Филиппа Рака населена только художниками среднего поколения (в структуре Триеннале они обозначены как «Жильцы»). Звездам и живым классикам отведена роль «Гостей» чьи проекты ненавязчиво внедрены в главные туристические точки всего Парижа. Так, художница Орлан, при помощи концептуальных пластических операций превратившая саму себя в живое произведение искусства, поместила свой скульптурный автопортрет в знаменитом Музее восковых фигур Гревен. Пьер и Жиль, давно работающие с эстетикой католического китча, выставили свою очередную раскрашенную фотографическую Мадонну в настоящей действующей церкви Сент-Эсташ. Даниэль Бюрен превратил в цветной витраж (одним из элементов которого являются и его фирменные полоски) одну из стеклянных стен Большого дворца. А Бертран Лавье украсил мерцающей иллюминацией саму Эйфелеву башню. Конечно, хотелось бы увидеть в ней своего рода маяк, на который смогут ориентироваться обитатели всего представленного на Триеннале архипелага актуального французского искусства Но, судя по выставке, они не стремились отказаться от возможности своего персонального острова. Им и там хорошо.
Ирина КУЛИК
