Акопян Акоп
«Я вижу Армению такой…»
Акопян Акоп Тигранович (1923 г.) Армянский советский художник.
Начало его жизненного пути схоже с судьбами многих армян из зарубежных колоний, оказавшихся в изгнании после ужасов турецкого геноцида.
Двадцатые годы. Египет, Александрия. Семья фотографа. Несложный быт.
— Когда мне исполнилось семь лет,— рассказывает Акоп Тигранович Акопян,— скончался отец. Он был для семьи всем — главной опорой, а для меня еще и открывателем того нового, особенного мира, который на всю жизнь заворожит и станет моим. А было это так. Однажды он принес домой листы бумаги и карандаши, попросил меня нарисовать лошадь. Мне показалось это невозможным. Попробовал. Каково же было мое удивление, радость, когда рисунок получился. Это стало великим чудом и счастьем. Оказывается, так просто и естественно можно изобразить все то, что видишь вокруг. Взрослые меня хвалили — я старался и рисовал все подряд. А скоро почувствовал, что не могу без этого занятия.
Однако после смерти отца семье жилось трудно, и Акопа отправили на Кипр. Школа-пансион Меконян была для учащихся «малой Арменией».
На берегу Севана. Мартуни. 1969 г.
Именно там воспитывалось чувство любви к родине, которое в дальнейшем определило судьбу Акопяна — ныне народного художника Армянской ССР, лауреата Государственной премии СССР.
…Мысль переехать в Армению родилась давно, но в годы второй мировой войны это было невозможно. Вернувшись с Кипра, Акопян поступает на учебу в Высшую художественную академию Каира. С успехом участвует в выставках, за что направляется египетской армянской колонией на два года в Париж, на учебу.
— Произведения французских художников буквально оглушили меня. Я испугался, что не смогу найти себя, метался, мучился, томился. И вот однажды утром вышел не балкон и увидел: связка чеснока, прикрепленная к водосточной трубе, старые вещи,которые обычно бывают на балконаx. Принес холст и начал писать.
Натюрморт со стулом. 1986 г.
И был счастлив: наконец-то я нашел , я открыл свой мир — пусть незатейливый мир вещей, но он теперь станет моим. Тот мир, что окружал нехитрую жизнь маленького человека, Его обреченность на одиночество и тоску.
Потом, вслед за натюрмортами, в творчество вошел портрет. Героями-полотен художника стали портной и официант, кухарка и рыбак, в пртретах мы не найдем надрыва чувств, хотя все они драматичны по своему состоянию. В них нет внешних эффектов выражения горя. Все люди сдержанны, они словно срослись со своей болью.
Портниха. 1985 г.
Именно суровый аскетизм изобразительных средств, продуманность каждой детали, монохромный колорит создают то ощущение отторженности и безысходнности, в которое они пожизненно «заключены», оставаясь один на один с собой.
1962 год. Ему 39 лет. Акопян уже сложившийся художник. Его знают в Советском Союзе. Лучшие работы подарены автором Государственной картинной галерее Армении. Наступил долгожданный момент — со своей семьей он репатриируется в Советскую Армению. Первая же выставка приносит успех. «Мое возвращение на родину открыло для меня новый жанр — пейзаж. Именно через него стали налаживаться связи с родной землей — шло постижение истоков традиций и культуры моего народа».
Инструменты и яйца. Агрессия
Исключительный интерес представляют натюрморты А. Акопяна. Им создана собственная образно-метафорическая система для выражения сложных и совершенно не свойственных реальным предметам драматических отношений и психологических состояний. Одна из особенностей метода художника состоит в том, что он изображает предметную среду абсолютно достоверно. Он не деформирует вещи, не прибегает к гиперболизации отдельных их свойств, не помещает их в какие-то необычные условия, не искажает перспективу. Сцена, на которой происходит драматическое действие натюрмортов Акопяна, очищена от всего, кроме самих участников; среда, создаваемая им, стерильна. Во многих картинах такой сценой является гладкая поверхность стола. Четко обозначенная линия горизонта проходит посередине холста или чуть выше, придавая композиции уравновешенность и одновременно сужая пространство действия. Эта ограниченность площадки, где сталкиваются в своих сложных отношениях предметы, создает напряженное ощущение неизбежности, неотвратимости конфликта. Строгая монохромность колорита, выдержанного преимущественно в холодных замкнутых тонах, графическая четкость очертаний, предельный аскетизм в отборе предметов рождают чувство серьезности происходящего.
Натюрморты Акопяна — верх концепционности; при этом в них отсутствует нарочитая неестественность.
.
Так в замкнутые интерьеры прежних произведений автора ворвалась распахнутость мира и пейзажей Армении.
У тех, кто знаком с полотнами Мартироса Сарьяна и Минаса Аветисяна, с их звонкой красочностью, сочностью и открытостью цвета, жизнерадостностью, пейзажи Акопяна могут вызвать удивление приглушенностью сближенных тонов, белесой охрой, тонко сгармонированным цветом, рассеянным светом, смягченными тенями. Иногда в них нет-нет да и мелькнут интонации плоских песков Египта, волнистых ландшафтов пустынь. Может быть, отзвуки детских впечатлений проскальзывают в них? Однако, присмотревшись, понимаешь, что образ Родины, созданный Акопяном, истинно созвучен всему психологическому строю восприятия мира армянским народом, глубоко национален по своей сути, которая раскрывается зрителю не сразу, а в игре ассоциаций, в оттенках глубинного подтекста. В его пейзажах мы не найдем хрестоматийного образа Арарата, Севана. Он избегает заманчивых этнографических подробностей живописного уклада сельской жизни.
Тайна настроения полотен кроется в особенностях интонаций цвета, держится на едва уловимых оттенках колорита. То неяркий коричневато-серый, то чуть зеленоватый, бледно-голубой поражает нас неожиданностью восприятия художником армянского пейзажа.
В последние десятилетия Акопян обращается в своем творчестве к такому богатому по своим эмоциональным возможностям жанру, как портрет.
Нередко человек в творчестве художника показан не конкретно, а через окружающие предметы, одежду, хранящую тепло, очертания и перенимающую как бы свойства характера владельца. Так возникли целые серии «костюмов», «манекенов», «столярных инструментов и перчаток». «Мне кажется,— говорит художник,— что предметы, окружающие людей, что-то берут от них, перенимают их повадки, ведут друг с другом беседы, выражая еще нечто помимо самих себя — восторженность и агрессивность, красоту и жестокость, или отражая целые ситуации — схватку, любовь, материнские чувства. Их сочетания порой напоминают модель мира, в котором мы живем». Так рождаются натюрморты. Натюрморт — один из любимых жанров Акопяна. В него художник переносит сложные, подчас полные драматического напряжения человеческие переживания. Натюрморты разнообразны по состоянию — от трагизма до умиротворенности. Умея видеть за привычными оболочками предметов их скрытые характеры, Акопян разыгрывает с ними сложные психологические этюды, в которых он выступает тонким и проницательным режиссером, наполняя свои «спектакли» игрой иносказания, намеков, ассоциаций.
…Последний этаж высотного здания в центре Еревана. Мастерская художника, одного из крупнейших мастеров советского изобразительного искусства. Окна — на четыре стороны света. В одном из них — тающие контуры Арарата. Множество сухих цветов, веток, колючек; кактусы, высохшие плоды и овощи, рыбы, керамические кувшины, перчатки, скрипка, столярные инструменты, манекен… То, что потом прихотью фантазии художника станет главным действующим лицом его произведений.
Мерцает белизной натянутый холст, в который сейчас войдут эти предметы, и — родится новый мир, полный человеческой чистоты и щедрости, мир художника Акопа Акопяна.
Анна Ковалёва.
