Чеботарь Вячеслав
Чеботарь Вячеслав Павлович (1959) — советский российский художник скульптор. Учился в ИЖСА им.Репина, в мастерской Б. Угарова.
СВЕРХКАРТИНА ВЯЧЕСЛАВА ЧЕБОТАРЯ
Термин «сверхкартина», при кажущейся его нарочитости и претензионности, выражает емкое понятие. Само это понятие лежит в ряду таких, как сверхзадача К. С. Станиславского, сверхлитература в понимании А. Адамовича и Ч. Айтматова, сверхтеатр в системе мироощущений литовского режиссера Й. Ванткуса. Приставка «сверх» подчеркивает прорыв в новую эстетику.
Сверхкартина замышляется художником Вяч. Чеботарем как произведение монументального искусства. Она состоит из множества сюжетно и композиционно связанных картин общей площадью живописной поверхности около 2000 квадратных метров. Эту живописную композицию предполагается разместить в специально выстроенном здании. Сверхкартина будет включена в единый полифорум, где живописный и архитектурный компоненты дополняются музыкальным и поэтическим. Особенность изобразительного строя живописи в преодолении как внешнего правдоподобия реализма, так и трагической безысходности авангардизма.
Девиз сверхкартины — восстание против тьмы возможного несуществования человечества с помощью духовного возрождения. Пробудить, воскресить, верно направить дремлющую в каждом из нас энергию жизнеутверждения можно лишь через живое храмостроительство, побудить к добротворению можно лишь через переживание.
В сверхкартине сопрягаются два пути человечества: один — восхождение на Голгофу как олицетворение трагизма человеческого существования, второй — путь спасения.
Зритель, рассматривая сверхкартину, сам проходит оба эти пути сначала по внутренней, а затем по внешней спиралям, образуемым архитектурными объемами. Внутренняя спираль, раскручивающаяся в замкнутом пространстве, символизирует закрытую общественную систему. Внешняя спираль, развертывающаяся но наружной «стороне сооружения, напротив, обращена к космической беспредельности, она символизирует собой открытую общественную систему будущего — ту самую загадочно-манящую страну, где «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех».
Контуры изобразительного решения пути на Голгофу просматриваются уже сегодня в целом ряде подготовительных живописных фрагментов и эскизов художника. Этот путь рассчитан на сопереживание зрителя, который, поднимаясь по террасам, останавливается на платформах, чтобы рассмотреть картины. Цикл картин — не хронологическая лента: он создается вне конкретных времени и места действия, он начинается с древних сюжетов «семи грехов» — чревоугодия, сладострастия, корыстолюбия, уныния, гнева, зависти и предательства. Далее следуют платформы с сюжетами «семи добродетелей». Другие сюжеты перекликаются с проблематикой «Божественной комедии» Данте, с апокалипсическими видениями, привнесенными н копилку жестокостей и сверхнасилия XX веком.
Радоваться бы, что животворный ключ жизни выносит на сцену Истории праведников и правдоискателей. Но тем безжалостней вовлекаются в круговерть насилия все новые и новые жертвы. Центральная композиция образует крестообразную форму, здесь один из ключевых мотивов сверхкартины. Идейный центр и средоточие общего движения участников живописного действия — новомученик в окружении сограждап. Вот она, очередная жертва! Она как бы подвешена к языку колокола, она как набат взывает к людским сердцам, но лишь разбивает собственную голову. Мучительные попытки пробудить в людях энергию жизнеутверждения все еще тщетны. Они завершаются гибелью праведников.
Как разорвать путы закрепощенного сознания? Как избавиться от состояния нравственного одичания и найти путь к спасению? Идеи спасения существует с ветхозаветных времен, но в последние десятилетия призрак пропастн небытия маячит не только перед отдельным человеком, но и перед человечеством.
Религия видит путь к спасению во внешних, божественных силах, в духовном возвышении отдельного человека как сына Божьего. Это путь смирения, покорности, успокоении, уничижения перед величием Божьим. Такой путь спасения иллюзорен, ибо помимо естественной, природной зависимости, человек попадает в зависимость надприродную.
Светская гуманистическая идея спасения исходит из сущностных сил самоценного человека и во многом строится на афоризмах: «Человек это звучит гордо!», «Человек сам кузнец своего счастья». Но жестокая реальность истории не устает подавать нам примеры того, как скоро гордость перерождается в гордыню, гордыня — в самодовольство, самодовольство — в спесь, спесь — — в насилие.
Нет спасения вне христианства,— провозглашает церковь. Нет спасения вне гуманизма,— утверждает светская социальная мысль. Но для личного и общечеловеческого спасения недостаточно только христианской или только гуманистической идеи. Как христианство, так и гуманизм, последовательно и неуклонно воплощаемые, неизбежно приводит к фанатизму, а значит, вместо спасения толкают к насилию. Ни религия, ни гуманизм, несмотря на множество положительных сторон, не могут решить проблему человеческого предназначения.
От фанатизма и нетерпимости может снасти диалектика. Она не дает окончательных ответов, она честно признает, что не знает этих ответов. Она все время побуждает искать их на путях созидательной деятельности. Причем, условием такой деятельности является следование известному суждению Гераклита: «Мышление — великое достоинство, и мудрость состоят в том, чтобы говорить истинное и, чтобы, прислушиваясь к природе, поступать с ней сообразно».
Через синтез религиозного и светского начал только и может быть постигнута та «иная реальность», которая именуется духовностью. В современной философской литературе духовность понимается как триединство теоретизма, этизма и эстетизма. Каждое из этих трех понятий может быть рассмотрено в парных атрибутах истины и заблуждения, добра и зла, гармонии и дисгармонии. Такое трехмерное, а лучше сказать, цельное, многомерное понимание духовности неизбежно влечет за собой признание необходимости изменения видовой природы человека от Homo sapiens к Homo spirituals. Упование только на разум завело нас в тупик. Еще Ф. Бэкон предостерегал об опасности идолов разума. И что же? За минувшие столетия разум, многократно отразившись в кривых зеркалах Истории, еще более наводнил мир химерами и монстрами. Опутанные ложью и предрассудками, люди утрачивают вкус к подлинности. Это не свидетельство против Разума, но факт присущей ему фатальной ограниченности, ибо он скован каркасом детерминированности.
Только открытая система мира, основанная на новом понимании духовности, спасет человека и человечество, уведет его из тупиков безысходности к собственному живому хра-мостроигельству. И порукой тому будет цикл картин на внешней стороне архитектурного памятника, где воплотятся сюжеты, основанпые на понятиях соборности, всеединства, Софии, новой этики,
духовности и энергии жиз-неутверждения, что корнями уходят в творения русских религиозных мыслителей от А. С. Хомякова до отца Павла Флоренского и Н. А. Бердяева, включая великого объединителя судьбоносных идей Востока и Запада — Н. К. Рериха.
Все сказанное — фантом или ничто без творца, исполнителя. Художник Вяч. Чеботарь своими идеями живет. Или нет пророка в нашем Отечестве? Пусть состоится дерзновенная попытка. Великодушное отношение к помыслам художника, вера в него будет залогом не его спасения, но нашего.
Е. АНУЧИН
