Иванов Александр
Александр ИВАНОВ. Портрет работы художника С. ПОСТНИКОВА.
Художник Александр Андреевич Иванов навсегда утвердил свое имя в русском искусстве картиной «Явление Христа народу». Над этим полотном он трудился более четверти века. Картина создавалась в Италии, куда молодого живописца отправили по обычаю совершенствоваться в искусстве.
Пока Иванов писал «Явление Христа», в мире происходили важные исторические события. Художник напряженно размышлял о них. Он оставил Россию, еще потрясенную восстанием 14 декабря 1825 года, расправой над восставшими, и попал в Европу, встревоженную Июльской революцией 1830 года во Франции, борьбой итальянского народа за освобождение от чужеземного владычества.
Впечатления от всего, что совершалось в мире, в духовной жизни людей, глубокие раздумья о прошлом, настоящем и будущем человечества. о назначении человека на земле врывались на громадное полотно, выявляли себя в каждом персонаже, уточняя замысел Художника. Но неотступно и сосредоточенно думая над идеей картины, без устали, порой мучительно, добиваясь самого точного и выразительного ее воплощения. Иванов приходил к очень серьезным нравственным решениям, угадывал новые пути в искусстве. Он мог сказать о себе словами Пушкина:
..И иного
Переменилось в жизни для меня.
И сам. покорный общему закону.
Переменился я…
Николай Васильевич Гоголь, подружившийся с Ивановым в Риме, писал в статье о нем, что великое творение, такое, как «Явление Христа» растит, воспитывает, создает самого художника: за годы работы его талант, натура становятся глубже, значительнее — нужно нравственно. идейно подниматься до своего замысла. Но коли так. художник уже не довольствуется тем, что было открыто и сделано до него. ставит перед искусством высшие цели.
Явление Христа народу.
Начиная работу. Иванов, по принятому обыкновению, обратился к религиозному сюжету. Он запечатлел описанный в Евангелии момент, когда пророк Иоанн Креститель указывает собравшемуся вокруг него народу на приближающегося Иисуса Христа и обещает людям грядущee счастье. Но как непохожа картина Иванова на многочисленные холодные и равнодушные холсты тогдашних академических живописцев. изображающие библейские сцены. В отличие от большинства собратьев Иванов вовсе не желал создать еще одну, пусть мастерски исполненную иллюстрацию к священному писанию В евангельском ожете он раскрывает огромную и современную тему обновления человечества, пробуждения в нем надежды, веры в будущее освобожение от несправедливости и угнетения.
Голова раба.
Один из важных героев картины — раб. Иванов был убежден, что счастье на земле невозможно, пока не уничтожено рабство. Художник вспоминал не только рабов древности. Он думал о миллионах русских крепостных крестьян. Он думал и о внутреннем рабстве, которое калечит душу человека, выросшего и живущего в несправедливом мире, о страхе перед богачами и правителями, об унизительной необходимости трудиться, мыслить, творить им в угоду. Иванов поместил раба почти в середине картины. Раб присел на корточки возле своего господина. Лица господина не видно: художник написал его спиной к зрителям, но эта холеная спина, тщательно ухоженная седина прически, непроизвольное и вместе властное движение руки, не знавшей тяжелой работы, сразу выдают человека состоятельного. привыкшего к довольству и благополучию, имеющего правo повелевать.
Раб собирался одевать господина и потянулся за его одеждой, но в этy минуту услышал слова пророка. Вдали показался тот, кто должен Защитить людей от зла. принести им свободу и счастье. «Сквозь привычное страдание впервые появилась отрада».— писал Иванов о лице своего раба. Среди тех. кто пришел на берег реки, люди богатые и бедные, знатные и униженные, сильные и убогие, цветущие юноши и дряхлые старики. Здесь люди добрые и злые, горячие и спокойные, мудрые и простодушные. Одни верят тому, что говорит Иоанн, другие сомневается. третьи задумались над его словами. Художник хотел показать. что не всем хочется, чтобы в мире победили добро и справедливость, богачи не хотят расставаться с богатством, господа боятся потерять власть.
Голова раба.
Работая над «Явлением Христа», Иванов сделал сотни подготовительных набросков, этюдов. Слово «этюд» в переводе с французского значит «изучение». Художник изучал множество лиц. пока в его воображении не появлялось именно то, которое были ему необходимо. Иногда несколько совершенно разных лиц помогали ему создать один нужный образ.
В поисках своего раба Иванов писал умного, гордого человека и жалкого одноглазого старика, обнаруженного в нищей лачуге на окраине Рима, натурщицу Мариуччу и арестанта с клеймом на лбу и толстой веревкой на шее. Зато какое сложное чувство выражает лицо раба: пристальное внимание, радость, недоверие, насмешка, надежда— и добрая улыбка, впервые озарившая это некрасивое, измученное лицо.
Так же серьезно и трудолюбиво искал Иванов пейзаж для своей картины Он писал этюды каменистого берега, неровной почвы, деревьев, болота, над которым стелется седой туман, дальних гор, окутанных голубой дымкой. Он писал бескрайние просторы, лишь у самого горизонта очерченные цепочкой синих гор. и один-единственный камень, показывая его форму, строение, тяжесть, цвет—серый, лиловый, рыжий.
Он пристально изучал мир. чтобы заново открыть его в своей картине, но и сами эти поиски часто оказывались открытием.
Глубина мысли, точность наблюдения сопрягались с удивительным мастерством художника. Иванов — рисовальщик и живописец, непрерывно совершенствовался, пока продолжалась работа над картиной.
Бесчисленные этюды на открытом воздухе помогли ему по-новому увидеть, ощутить сложность цвета окружающей природы, почувствовать значение света в живописи.
Ветка.
На небольшом холсте крупно написана ветка. Изогнутые, переплетенные сучья позолочены солнцем. Тихий ветер легко колышет листья—светлые, отливающие серебром и голубизной и ярко сверкающие в солнечных лучах, и густо-зеленые, почти с синевой — в тени. Вокруг—огромное голубое небо, а далеко внизу — лиловая гряда гор. Одна ветка — и целый мир.
Шли годы, работе Иванова не было видно конца — о художнике начали забывать. Гоголь хлопотал о том. чтобы Иванов, трудясь над великой картиной, не умер с голоду: он просил дать ему хотя бы бедное и нищенское даже содержание, не торопить и не подталкивать его. А художник, казалось, не замечал житейских тягот: целиком погруженный в раздумья о картине, он жил одиноко, то надолго запирался в мастерской, никого не принимая, то в широкополой шляпе и выцветшем балахоне брел на этюды—шел. низко опустив голову и глядя себе под ноги.
Многим он казался «не от мира сего», но ведь вот что поразительно едва усомнившись в правильности избранного пути, он бросился за советом и поддержкой не к кому-нибудь, а к изгнаннику Герцену в Лондон, революционному мыслителю и политическому борцу. Иванов говорил, что утратил религиозную веру, которая облегчала ему работу, и просил Герцена указать ему новые идеалы. Он не мог творить с сомнением в душе. Герцен звал его вживаться в скорби современности. искать героев в современной борьбе человечества за свободу. «Запертая дверь студии не помешала.— писал об Иванове Герцен.— мысль века прошла сквозь замок»
В конце мая 1858 года, не вполне закончив свое творение. Иванов привез «Явление Христа» в Россию. Возвращение художника мало кто заметил. Иванову надо было показать картину, найти покупателя. Он снял свободную блузу, к которой привык за долгие годы, надел тесный мундир, отправился искать покровителей. Важные особы заставляли его ждать в приемных, отсылали один к другому здесь надо получить бумагу, туда передать, там о себе напомнить. Один вельможа держал его три часа в передней и отказался помочь. Другой накричал на художника—зачем он бороду носит. Третий несколько раз прогонял его. пока нужная бумага не была составлена по форме. Хлопоты и унижения сломили художника. Всего шесть недель прожил он в Петербурге. Через несколько часов после его смерти лакей из придворной конторы принес пакет: царь за недорогую цену решил купить «Явление Христа».
И опять-таки поразительно: в эти мучительные шесть недель Иванов успел сблизиться не с кем другим, как с властителем дум и чувств нового поколения — Чернышевским. Чернышевский писал, что Иванов «приехал в Петербург человеком, заслуживающим не только славы по своим талантам, но и уважения и сочувствия всех благородных людей образом мыслей, истинно достойным нашего времени». Замечательный революционер видел в Иванове «великого художника и одного лучших людей, какие только украшают собою землю».
Оценивая свой труд, Иванов говорил, что. если ему и не удалось вывести искусство на новый путь, само стремление найти этот путь показывало, что он должен быть впереди Раньше других и лучше других поняла и оценила великое творение Иванова, горячо полюбила личность живописца, искреннейшего и самоотверженного подвижника, молодежь, молодые художники, составившие будущность русского искусства.
Помнят и ценят Александра Андреевича Иванова и сегодня. Свидетельство тому две выставки — в Ленинграде. в Русском музее, и в Москве, в Третьяковской галерее, и! наконец, решение воздвигнуть в Ленинграде памятник выдающемуся русскому художнику.
В.Порудоминский
Солнце, Виттория.
Виттория Лапченко…. Как получила прекрасная итальянка эту простую украинскую фамилию? Кто, где и когда написал ее портрет? Об этом я и хочу рассказать.
Шел 1830 год. Александр_Иванов и Григорий Лапченко, два молодых русских художника, ехали в Италию. Позади осталась родина, Академия художеств, властно формировавшая их вкусы, учившая стремиться к совершенному. Даже когда в натурном классе мигали масляные лампы, из открытого окна тянуло петербургским холодом и кожа натурщика становилась «гусиной», художники не видели в нем русского. отлично сложенного парня— натурщик был для них античной статуей, изваянной древним резцом.
Но однажды — 14 декабря 1825 года — в окно Академии художеств влетела картечь. На Сенатской площади стреляли в восставших. Острой болью отозвались события 14 декабря в сердцах молодых художников, обратив мысли от идеалов античности к несовершенству окружающей действительности.
Долго ль русский народ
Будет рухлядью господ.
И людями. Как скотами,
Долго ль будут торговать?—
с горечью и болью вопрошали декабристы Рылеев, Бестужев.
Один из двух путешественников. Григорий Лапченко. и был крепостным, человеком, которого можно было, как скотину, продать. Крепостных, как правило, в академию не принимали Начальство приметило, что, когда чувство прекрасного укреплялось в подневольных душах, они с такой болью воспринимали свое рабское положение, что сходили с ума или накладывали на себя руки. Но у Григория Лапченко был властный, богатый и надменный хозяин — граф М.С.Воронцов. Графу захотелось иметь своего художника, и он добился, что Григория, несмотря на все запреты. в академию приняли. А потом послал талантливого крепостного совершенствоваться в ^Италию.
Жених выбирает серьги для невесты.
Многонациональная колония художников жила в Риме. Обедали в кабачках-остериях, посещали музеи, спорили о собственных картинах, с профессиональным азартом выискивали красивых натурщиков и натурщиц. Отношение к красоте у молодых русских было по-особенному серьезным. Прежде всего красота не забава, а утверждение достоинства человека. На красоту, как на свободу. имеет право любой человек…
И судьба послала им встречу с «девушкой из Альбано». о красоте которой ходили легенды. Ей было тринадцать лет. когда случайно у колодца ее увидел один художник. Она стояла, как ожившая мечта, как чудо, которое снится ночами. Когда ее огромные карие глаза разглядели застывшего в изумлении человека, девочка тотчас же скрылась Но удалось узнать имя — Виттория Капьдони. дочь бедного винодела. С трудом уговорили родителей разрешить дочке позировать. Но они потребовали, чтобы художники скрывали свое восхищение и не портили ее похвалами.
Виттория стала знаменитой, ее рисовали и лепили величайшие художники мира. Ее портрет послали старику Гете.
Так случилось, что. приехав в Альбано, Иванов и Лапченко остановились в доме Капьдони. С молодыми неизвестными художниками Виттория, уже двадцатитрёхлетняя, чувствовала себя легко. Они смотрели на красавицу так, как учили их в академии, видели в ней Сусанну, жену Пентефрия, богородцу. А потом вдруг оба поняли, что перед ними просто прекрасная девушка. И оба влюбились.
Дерево в тени над водой в окрестностях Костель-Гандольфо.
Не ранее 1848 года.
Осталось письмо Иванова к Лапченко, весною 1834 года написанное из Рима. «Что касается до моего приезда в Альбано. то это можно решить так: если Виттория может сидеть аккуратно постоянно четыре часа в день (и, кстати сказать, по секрету) с чувствецом. то есть чтобы иногда. не стыдясь меня, давала бы волю своим глазкам и губкам, то я приеду сделать этюд для «Богородицы всех скорбящих» и между тем. может быть, окончу и оставшийся прескверный мой подмалевок. Если же нельзя на сих условиях мне приехать, то. конечно, ты не откажешься привезти мои вещи, там оставленные.
Если я оскорбляю тебя, говоря столь свободно о Виттории, то объяви, скажи мне. я готов всевозможно тебя слушать: прости мне. ибо я до сих пор не знаю наверное
Если б ты мне решительно объявил, что она твоя суженая, то тогда бы я столь же глубокое уважение к ней имел, как и к тебе».
Григорий Лапченко объявил Иванову, что Виттория — его суженая. Солнце. Виттория, Италия, свобода слились для него в одно целое. Лапченко пишет картину «Сусанна со старцами » — Виттория позирует ему для Сусанны. Повторяется вечная сцена: художник преображает любимую женщину в художественный образ. Но счастье было коротким: художник ослеп_
«Не следуй примеру Лапченко,— пишет сестра Александру Иванову из Петербурга.— итальянки вскружили голову ему своими прелестями. Бог наказал его лишив зрения».
Вместе с мужем Виттория Лапченко уезжает на Украину. Граф Воронцов делает слепого художника управляющим одним из имений. Лапченко не теряет работоспособности и человеческого достоинства. Он даже изобрел Hовый способ вести бухгалтерский учет. Стареющей Виттории он видит: как солнце, как легенду, сияет для него красотою «девушка из Альбано». звучит ее юный голос…
Молодой осталась она на портрете, написанном Ивановым в 1834 году. Это даже у портрет—этюд: он не закончен. Мы видим с удивительной нежностью и бережностью вылепленное лицо. В нем нет ничего слащавого. сентиментального. Это строгий, серьезный, с бесконечным уважением к красоте человека написанный портрет.
Этот период был времен взлета в жизни Иванова. «Евангелии» он заметил важную «минуту»: тот момент, когда Иоанн Креститель, пробудив в людях высокое чувство человеческого достоинства, провозглашает: «Вот он, мессия!» Это был первый росточек, зернышко той великой картины, о которой впоследствии И. Е. Репин скажет. « своей идеей близка она сердцу каждого русского. Тут изображён угнетенный народ, жаждущий слова свободы…»
Прошло много лет. Через месяц после возвращения домой Александр Иванов умер… Он оставил России «Явление Христа народу» — картину, которая воистину идет перед русским искусством «как музыка перед полком» оставил портрет прекрасной итальянской девушки Витто Кальдони. В нем. как в капле утренней росы, отразилось искусство Александра Иванова, нежность его сердца, бесконечное преклонение перед красотой человека. жажда свободы и счастья…
Ариадна ЖУКОВА
О древнем и новом
Грядущие праздники наконец-то предоставят возможность приобщиться к высокому: посетить как старые, так и новые художественные выставки. Чтобы было чем потом в компании козырнуть: мол, пока вы водку с глинтвейном в Куршевелях пили, мы тут арт-объекгы вовсю изучали.
Записная тетрадь Александра Иванова. 1833-1839 годы.
Из ближайших премьер — масштабная выставка Александра Иванова, приуроченная к 200-летию художника, которая откроется в Третьяковской галерее на Крымском Валу 26 декабря. Посетители увидят работы художника из коллекций самой галереи (Павел Третьяков покупал этюды художника всю свою жизнь), Русского музея, зарубежных частных собраний разных лет, а также рукописи и письма Иванова из фондов Российской государственной библиотеки. Центром выставки станет самое знаменитое полотно живописца, над которым он работал почти четверть века, — «Явление Христа народу». Каждый эскиз к нему (а их были сотни) — сам по себе произведение искусства, один из них — «Голова раба» — был в этом году продан на аукционе в шведском городе Упсала за 1,4 млн. евро.
Художественный дар Иванова проявился рано: в 12 лет его уже приняли в Академию художеств. На фоне ее «нищих художников» Александр, который был выходцем из зажиточной семьи художника Андрея Иванова, смотрелся чуть ли не Крезом, сокурсники ему завидовали: у него было больше карандашей, чем у других. В свободное от учебы время Иванов приходил к отцу, который расписывал церковь Воздвижения Креста Господня, расположенную во флигеле Таврического дворца — резиденции Екатерины П. Постепенно, сам того не замечая, увлекся этой работой. Именно тогда Иванов решил, что тематика его произведений будет религиозной.
В 1827 году он написал картину «Иосиф, толкующий сны в темнице виночерпию и хлебодару». Профессора не поверили, что такое произведение мог создать совсем молодой художник. Вознаграждением стала поездка в Италию: римские катакомбы, собор Святого Петра, где покоились мощи Иоанна Златоуста, Марии Магдалины, поразили Иванова. Это путешествие изменило всю жизнь художника: он поселился в Риме.
Здесь он писал «Явление Христа народу». Иванов просил петербургских чиновников выделить ему средства для поездки в Палестину, виды которой нужно было изобразить на полотне, но тшетно. Художник все больше уединялся в мастерской, его настольной книгой была Библия. В Петербург Иванов приехал только в 1858 году, за полтора месяца до кончины, чтобы показать на родине главную картину своей жизни. Но критики встретили работу холодно…
А в основном здании Третьяковской галереи в Лаврушинском переулке покажут эскизы образа «Воскресение» для храма Христа Спасителя (с 28 декабря) и акварели художника.
Еше одна новая выставка откроется в Историческом музее: с 27 декабря там будет экспозиция «Любовь и эрос в античной культуре», посвященная античной мифологии и культу человеческого тела в ней. Посетители смогут посмотреть множество терракотовых статуэток, скульптур и ваз.
Тематику давнего прошлого продолжит выставка «Древние культуры Востока. Скульптуры из частных коллекций» (до 15 января). Московские коллекционеры выставили на обозрение буддийские изваяния, фигуры из Древнего Китая, Индии, позднесредневековой Юго-Восточной Азии, доказав, что искусство Востока интересно не только историкам.
Не стоит забывать и о драгоценностях Эрмитажа в Успенском соборе (их можно увидеть до конца февраля). Начиная с Петра I, эти сокровища собирали российские императоры. Такие коллекции были у самодержцев Германии. Австрии и Франции, но коллекция Эрмитажа явно их превзошла. Только на копиях императорских регалий (это уменьшенные в десять раз две императорские короны, скипетр и держава), выполненных Карлом Фаберже, около 6 тыс. бриллиантов.
Тем, кто не успел познакомиться с работами одного из самых известных отечественных фотографов Александра Родченко, Московский Дом фотографии еще раз предоставляет такую возможность на выставке «Фотография — искусство» (с 26 декабря). Родченко был настоящим новатором, применившим ракурсную съемку под резким углом.
Театралам будут рады на выставке «Техника сцены» (до I февраля) в Политехническом музее. Здесь расскажут, как в театрах два века назад создавали эффекты грома, ветра, волн и дождя без современных приспособлений. Сценические механизмы воссозданы по чертежам XVII—XVIII веков, многие из них покажут в работе.
В галерее Гари Татинцяна продлена до 20 января выставка японского фотографа и художника Ясумаса Моримуры «Театр одного актера». Для своих картин вначале он придумывает глиняные декорации, потом сам перевоплощается в Лайзу Минелли. Брижит Бардо, Мэрилим Монро, а затем делает фотографию этой композиции.
В ГМИИ им. Пушкина, конечно же, надо посмотреть на работы Павла Филонова. «Очевидец незримого» (до начала февраля) — самая большая выставка его работ за последние 18 лет.
В Московском музее современного искусства можно увидеть необычную выставку «Разговор руками» (до 15 января) — фотоснимки с изображением рук из коллекции американца Генри Буля, в которой их насчитывается около тысячи (начиная с дагерротипов XIX века). В Москву привезли 171 работу, в том числе фотографии Эль Лисицкого, Родченко, Энди Уорхола, Сэм Тэйлор-Вуд. Есть мнение, что искусство вообще началось с отпечатка ладони в первобытной пешере.
Наталья Соколова
Неизвестный,коллекционер Купил картину
Шведский аукцион Uppsala Auktions; Kammare провел «русские торги». Был поставлен ценовой рекорд на произведения Александра Иванова — его эскиз «Голова раба» продан за 1420 тыс. евро
«Эскиз Иванова стал самым дорогим произведением русской живописи, когда-либо покупавшимся в Скандинавии, — сообщили «Профилю» представители аукциона города Уппсала. — Работа Айвазовского ушла за 1250 тыс. евро. Икона-триптих, принадлежавшая императрице Марии Федоровне, сделанная фирмой Карла Фаберже в ознаменование спасения императорской семьи в катастрофе поезда в Борках в 1888 году, — за 450 тыс. евро
Константин Гетманский, Роман Кириллов
Расколдованная красота.
Мы сейчас можем просто смотреть на закат и восход. Наши неверующие современники любуются этим зрелищем, и поэтическое чувство, близкое к религиозному, наполняет их сердца. Люди же верующие при этом произносят хвалу Творцу этой красоты (с радостью осознавая, что позади остались годы нашей собственной немоты перед лицом Творца — ибо одним из самых несчастных существ на свете является атеист, который, видя красоту заката, не знает, кому сказать •спасибо» за нее).
Богиня неба Нут, изогнувшаяся над землёй -Гебом.
Рисунок на папирусе. ок. 1000г. до н.э. Британский музей.
Мы можем просто смотреть… Мы не верим в египетский миф о богах Восхода и Захода — Шу и Тефнут. В начале времен, повествует гелиопольская версия египетской мифологии (ок. 2700 г. до Р.Х.), бог Атум был один. В отличие от традиционных теогоний, в этом зачине у первичного божества нет супруги (что позволяет истолковать этот миф как продвижение на пути к строгому монотеизму). Но люди архаики еще с трудом представляли cебе иной способ творения, кроме сексуального: зачатие-рождение. И потому мифотворец, пробующий изложить развитие ния из Единого источника, оказывается в затруднении: как же одинокий бог мог родить нечто без супруги? Атум разрешает его недоумение, прибегнув, по выражению американского египтолога Р. Антеса, к способу «противоестественному, хотя и вполне человеческому». Конкретнее: «Я соединился с моим кулаком, совокупился с моей рукой, упало семя в мой собственный рот, и я выплюнул Шу, я изрыгнул Тефнут» (Папирус Бремнер-Ринд).
…Да, я помню, что есть такие темы, которые у христиан «не должны даже именоваться (Еф. 5,3). Но как в области вероучения, «злоба еретиков вынуждает нас совершать вещи недозволенные, предпринимать исследования запрещенные; заблуждения других вынуждают нас самих становиться на опасный путь изъяснения человеческим языком тех тайн, которые следовало бы с благоговейной верой сохранять в глубине наших душ (святой Ипарий Пиктавийский. О Святой Троице), так и в области нравственной порой возникает необходимость в разговоре о запретном. Правда, это уже соприкосновение не с областью запредельной чистоты (как происходит при осмыслении догматического богословия), но взгляд, обращенный в противоположном направлении. Взгляд, необходимый потому, что язычество сегодня настойчиво рекламируют как мышление более «экологически чистое», нежели христианство. Что ж, с древнейших времен христианские апологеты в таких случаях предлагали язычникам поворошить их собственное белье…
Вот и одна из древнейших мифологических систем — угаритская — также связывает половую сферу с появлением заката и восхода. Западные семиты, «хананеи», как явствует из найденого в 1929 году гимна из ритуала плодородия, полагали что бог Эль приблизился к двум женщинам, которых он пожелал оплодотворить. Те именуют его «отцом» — и это мешает ему, он теряет мужскую силу. Наконец, они зовут его «О жених, о жених, твой жезл опускается, напряжение твоего члена чахнет. Но когда птица зажарится в огне и когда ты сожжешь ее на углях, две женщины станут супругами Эля, супругами Эля навсегда». После объятия и жара жены рождают Шахар и Шалим. Приносят весть Элю: «Жена, о Эль, родила». — «Кого она принесла мне как ребенка?» — «Шахар и Шалим». Шахар — это божество Восхода, Шалим — божество Заката.
Впрочем, и у семитов были версии изначального самооплодотворения божества: «У финикийцев, если верить Филону, была похожая картина: кусающий себя змей понимался как космогонический символ: первоначальный дух полюбил свои собственные начала и, соединившись с самим собой, произвел некое илистое начало, из которого уже произошло все» (Циркин Ю.Б. Карфаген и его культура М., 1987).
А отчего звезды движутся по небу, то появляясь, то вновь исчезая? С детских пор нам памятна картинка из школьного учебника истории: египетская богиня неба Нут выгнулась в «гимнастическом мостике» над землей. Изящная картинка. Но оказывается, та же самая богиня Нут в египетской иконографии изображается еще и в виде свиньи и гиппопотама. Связь между этими образами такова: звёзды входят в уста её в месте головы её на западе,и она поглощает их. И вот бранился Геб с Нут, ибо он разгневался на неё из-за поедания ею своих детей
Наречено имя ей: «Свинья, пожирающая своих поросят» из-за того, что поглощает она их. И вот отец ее, Шу, возвысил ее и поднял к своей голове и сказал: «Берегись Геба, пусть он не бранится с нею из-за того, что она поглощает порождения свои. Она будет их рождать, они будут жить и будут выходить из зада ее на востоке ежедневно». «Под гиппопотамом они разумеют бесстыдство» (Плутарх. Об Исиде и Осирисе).
Подвиг молодого киевлянина.
Знал бы Кант, что «звезды у него над головой» — это всего лишь извержения богини Нут, он бы смотрел на них менее восторженно…(вспомним его строки из «Критики практического разума: «Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее размышляем о них, — это звездное небо надо мной и моральный закон во мне».
После демифологизации (расколдовывания) мира, которую провело христианство, мы можем спокойно водить своих дочерей на купания, не опасаясь, что духи вод затянут к себе понравившуюся им невесту…
После демифологизации, проведенной христианством, мы можем любоваться радугой, видя в ней или просто красоту или знамение Завета Бога и человека (в книге Бытия читаем: «И сказал (Господь) Бог: вот знамение завета, который Я поставляю между Мною и между вами и между всякою душею живою, которая с вами, в роды навсегда: Я полагаю радугу Мою в облаке, чтоб она была знамением (вечного) завета между Мною и между землею… И сказал Бог Ною: вот знамение завета, который Я поставил между Мною и между всякою плотью, которая на земле»… А в язычестве радуга — знак беды: «По верованиям многих народов змеи являются виновниками исчезновения различных источников влаги, и, в частности, дождя, и прекращение дождя в ряде случаев приписывается тому, что его выпила огромная змея. Также сказания раскрывают образ выпиваюшей дождь змеи — это радуга, изгибающая своё пёстрое тело по небу, свободное от выпитого ею дождя.
После демифологизации, проведённой христианством,мы можем радостно смотреть на то, и лучи солнца пробиваются сквозь облака. На уроках природоведения нам рассказали, как возникают облака и почему дует ветер… Но для человека античного склада oтношения солнца, облаков и ветра казались загадочными. Солнце разгоняет облака, но и ветер может облаками заслонить лик неба. Почему борются между собой ветер и свет?!
Аполлон, Гиацинт и Кипарис, занимающиеся музыкой и пением. 1831-1834 годы.
Греческий ответ на этот вопрос содержится в мифе о Гиацинте. Гиацинт — мальчик, который стал любовником Аполлона (Аполлодор. Мифологическая библиотека). Но в Гиацинта влюбился и другой бог ветра Зефир. Не встретив взаимности, он решил отомстить Аполлону и Гиацинту. Однажды, когда Аполлон («златокудрый Феб») играл с Гиацинтом и учил мальчика метать диск, Зефир подул, отклонил летящий диск, и тот размозжил голову мальчику, из могилы которого и выросли цветы гиацинты (Овидий. Метаморфозы).
Мы смотрим на Млечный Путь., опять видим лишь его красоту. А для грека Млечный Путь — след божественного скандала. Гера, очередная супруга Зевса, знала о eго похождениях «на стороне». Плодом одного из таких любовных приключений Зевса стало рождение маленького Гермеса. Гермес был замечательным малышом — и Гера, увидев однажды дивно прекрасного малютку Гермеса, не удержалась о того, чтобы не накормить его ceoeй грудью, — и только узнав, кого она кормит, с гневом и отвращением oтбросила его. Брызнуло молоко богини, разлетелись брызги по небесной тверди: оттого и произошел Млечный Путь». (Зелинский Ф.Ф. Соперники христианства: Статьи по истории античных религий. СПб.,1995).
Более печальна занесенная Н. Рерихом в свой путевой дневник монгольская легенда о происхождении созвездия Большой Медведицы: «Гессер-богдохану посылается семь голов, отрубленных у семи черных кузнецов, а он эти семь голов варит в семи медных котлах. Делает из них чаши, оправляет эги чаши серебром И так из семи голое вышло семь чаш, которые Гессер-бог-дохан наполнил крепким вином. После этого он поднялся к мудрой Манзал-Гормо и отдал ей эти чаши, и угостил ее. Но она взяла эти семь чаш из семи голов черных кузнецов и бросила их в небо. И образовали семь чаш созвездие Долон-Обогод (Большую Медведицу)».
Христианство же сказало, что у звезд нет биографии. Как нет биографии у лампочки. Ни кровь, ни похоть не проступают с небес. «Огромное небо — одно на двоих»: оно для Бога и для человека. Мир прекрасен, и Творцом красота его обращена к человеческому лицу, взгляду, существованию. Можно смотреть на звезды, думая не о войне богов, но о даре Бога.
А человек идет за плугом, И строит гнезда,
Одна пред Господом заслуга: Смотреть на звезды. (Марина Цветаева).
Диакон Андрей
