Хахалин Виктор
Хахалин Виктор (1959) — художник-прикладник по бересте из Новокузнецка. Учился в Кемеровском художественном училище. Создатель совершенно новых необычных кукол из бересты, сценок крестьянского быта.
Кузбасский берестяной промысел сравнительно молод: ему около сорока лет. В 1970-е это было увлечение отдельных мастеров; сегодня это искусство, которое не стыдно предъявить «остальному миру». Свидетельством тому— международные выставки кузбасских берестянщиков и стремление многих отечественных музеев пополнить свои коллекции их работами.
Про мифологию березы и историю берестяного промысла долго распространяться не приходится, но несколько слов сказать необходимо. Лучина для освещения избы, деготь для тележных колес и спасения от гнуса, банный веник — все это вещи в равной степени мифологические и технологические. Березовый сок и березовые почки — испытанные средства народной медицины. Березовая каша и эмигрантская ностальгия — отдельные темы, за которые здесь нет смысла приниматься.
В Пермской области приверженцы одного из старообрядческих толков, «березовщики» для изготовления нательных крестов и икон пользовались исключительно березою. Однако она была связана и с нечистой силою, считалась излюбленным деревом русалок, цвет ее коры объяснялся тем, что Иуда хотел повеситься на березе, и она побелела от испуга (в итоге Иуда повесился на осине, которая до сих пор трепещет). В общем, образ этот вобрал в себя множество смыслов и значений: так древесный березовый уголь абсорбирует самые разнообразные примеси.
Вильям Похлебкин утверждал, что русскую водку изобрели в процессе «сидения дегтя» — процессы перегонки аналогичны. Так что береза составляет пару другому национальному символу — водке. С другой стороны, корень бер в словах «береза» и «береста» вроде бы тот же, что в словах «беречь» «оберег» Однако и древнее индоевропейское название медведя -бер (отсюда немецкий Берлин и русская берлога). Так береза рифмуется с еще одним национальным тотемом — медведем.
Главное свойство бересты, востребованное народным ремеслом, — гидроизоляция. Береста долго не гниет и не пропускает влагу, этим широко пользовались все северные народы, изготовляя из нее лапти и сапоги, лодки и кровлю, поплавки для сетей и конскую сбрую, детские колыбели и домовины для проводов в последний путь.
Впрочем, самое широкое применение береста получила при изготовлении посуды — туесов, коробов, корзин. В туесах хранили соль, муку и крупу, солили огурцы и грибы, чай и сбитень в нем долго оставались горячими, квас и пиво — холодными, молоко долго не скисало. Но по мере распространения металлической, стеклянной и фарфоровой посуды изделия из бересты все больше играли роль произведений искусства. Поэтому берестяные промыслы как отрасль народного искусства сложились лишь в XVIII веке.
Традиционные техники работы с берестой сводятся к нескольким операциям, это тиснение, резьба, выскабливание, шитье, плетение и оплетка. Современные техники — чаще всего комбинированные, но в их основе лежат традиционные приемы. В Кузбассе выделяют три отдельных центра берестяного промысла — Мариинск, Прокопьевск и Кемерово. В двух первых случаях можно говорить и о сложившихся школах.
Мариинск — небольшой городок Транссибирской магистрали. Возникновение его связано с сибирской золотой лихорадкой начала XIX века, город был назван в честь императрицы Марии Александровны, супруги Александра II, причем за 70 лет советской власти его так и не удосужились переименовать.
Кемерово. Особняком стоит кемеровский художник Виктор Хахалин, создатель своеобразной берестяной скульптуры. Он создал особый тип берестяной игрушки, совершенно новую ее форму. В основе его композиций обыкновенно берестяной рожок; из таких рожков он сопрягает фигурки своих персонажей, чаще всего фольклорного обличия — пастухов, косцов, фантастических птиц. К примеру, «Гусь» его — диковинное существо с птичьей фигурою и человеческой головою в шляпе, обутое в лапти. Гузка также увенчана подобием колпачка.
В целом о существовании отдельной кемеровской школы берестяного промысла говорить преждевременно, хотя у Хахалина были и ученики, и подражатели. Между тем в Кемерове имеется училище народных промыслов, а бывший прокопчанин Евгений Животов в последние годы преподает декоративно-прикладное искусство в Кемеровском госуниверситете культуры и искусств. Когда из стен этих заведений выйдут по два-три поколения берестянщиков, специалисты могут окончательно запутаться в сложной картине кузбасских школ и направлений.
