Де Ниттис Джузеппе
Де Ниттис Джузеппе (1846-1884) — итальянский художник. Он соединил в своём творчестве академизм и импрессионизм.
Родиться в итальянской Барлетте — это примерно то же самое, что родиться на Камчатке, на острове Рюген или тирольском Куфштайне, в общем, в безнадежно забытой Богом провинции. Но талантливых людей, как известно, время от времени порождает любая земля, и провичцальное происхождение не мешает им добиться своих целей и стать знаменитые. Уроженец Барлетты Джузеппее Де Ниттис прославился очень быстро и не где-нибудь, а в Париже .У него были прижизненные выставки, но никогда он не удостаивался большой ретроспективы. Более того, большинство его работ вернуло домой в Барлетту и прочие города юго-восточной Италии (расположенные вдоль каблучка сапога) и составляют там гордость местных коллекций живописи, редко покидая насиженные места. Поэтому низкий поклон кураторам нынешней парижской выставки. которая проводит в «Пети Пале», да еще в такое горячее время, когда рядом в гигантских нефах «Гран Пале» экспонируется самая большая за всю историю ретроспектива Клода Моне.
Руины дворца Тюильри. 1882 год.
Впрочем, между выставками есть переклички — общие темы, над которыми работали Де Ниттис и Моне. Дело даже не в том, что итальянец был импрессионистом и Моне и Дега с удовольствием приглашали его для участия в их выставках, радуясь, что человек из реакционной Италии протестует против салонной исторической живописи и так солидарен с их новыми идеями. Интересно другое, у Моне есть знаменитые циклы работ, посвященые Руанскому собору, парижским вокзалам, Темзе, Вестминстеру и прочим архитектурным объектам, и эти картины спецелисты уже успели называть первыми образцами серийного искусства, а самого Моне — первооткрывателем жанра. Парадоксальным образом Де Ниттис, без оглядки на Моне, рисовал то же самое — Темзу, Вестминстер, Нотр-Дам, но делал это аккурат с противоположной позиции. Значение архитектурных объектов, ставших частью мировой истории, он вполне признавал, но серийность не была ему близка, так как серийность намекала на вечность и незыблемость. Де Ниттис выхватывал такой момент в истарии здания или моста, которого никогда больше не будет. И если он чувствовал банальность происходящего, то он, видимо, включал воображение и дорисовывал то, что ему приходило в голову. В этом смысле он был не совсем честным импрессионистом, но кто станет проверять гения. Как южный итальянец, и, следовательно, наследник великой античной культуры, он всегда ставил в центр вселенной человека, без которого все эти монументы не имеют смысла. Ему нравится лондонская Трафальгарская площадь с ее колонной и внушительным зданием Национальной галереи, но это прежде всего место, да собираются реальные люди. Тоже Парламент — что он без людей на набережной, курящих и болтающих о политике англичан. Наглые крупные планы просталюдинов со спины на фоне остроконечной башни часов и всего здания Парламента. Но дерзость ледишек мнимая, они поданы крупным мазком, нечеткие и невнятные, зато как тщательно прописан фон. Искусство Де Ниттиса ничем не уступает искусству Моне, а по эксцентpичномy сюжету и ценности именно этих работ, он, пожалуй, превосходит француза. Устроители выставки, скорее всего, предвидели реакцию зрителя на архитектурную коллекцию Де Ниттиса и в аннотации к залу с такими картинами провели аналогию с циклами Моне. Наследие Де Ниттиса на самом деле немного подзабыли не только во Франции, но и вообще в мире, поэтому, чтобы вернуть его искусство ценителям в наиболее выгодном свете, нужна интрига, и французы нашли гениальный ход.
Архитектурная тема подводит к еще одному интересному факту биографии Де Ниттиса. В принципе, он начинал в Неаполе как настоящий импрессионист — презирал надуманные исторические картины и любил пленэр. Он сблизился с группой флорентийских мастеров «Школа маккьяйоли» в середине 1860-х и принимал участие в их выставках. Работал в окрестностях Неаполя, в Портичи и Резине, да писал небольшие картины в манере «маккьяйоли» — пятнами чистых цветов на пленэре. В 1868-м вместе с семьей уехал навсегда в Париж, откуда часто ездил в Лондон в поисках новых впечатлений. От темы сельского пленэра он медленно переходит к городскому ландшафту, наполненному людьми, широко пользуясь наработанными приемами. Каким-то непонятным образом иностранец становится бытописателем парижан и лондонцев. Он всегда оказывается вовремя в нужном месте. Успевает запечатлеть руины дворца Тюильри до их полного исчезновения с лица земли, или еще какое-то место до того, как оно бдот перестроено или уничтожено. Он то же делал и в Италии — пока прочие живописцы любовались красотами Везувия. он рисовал безобразную засохшую лаву и путающихся в ее мусоре людей. Те пейзажи, которые видел Де Ниттис и успел запечатлеть, более не существуют так как неаполитанцы, вечно страдающие от землетрясений и вулканов, слывут самыми беспечными людьми на свете — могли бы выжить и не умереть от голода, какая там память о великом прошлом их города и страны. Понадобился человек из глухой Барлетты, чтобы напомнить им о том, что они босыми ногами топчут историю, и не только свою.
А парижские скачки! Кто только их не рисовал — у того же Моне есть целая серия. Но лишь Де Нипису удалось передать ту напряженную атмосферу бегов, которая царила в Париже в 70е годы XIX века Люди, особенно дамы, буквально сходили с ума по скачкам. Обо всем этом можно прочитать на картинах Де Ниттиса — выразительно и ясно.
После «Пети Пале» выставка едет в Парму во Дворец губернатора. Жалко только, что итальянцы не смогут оценить заново своего соотечественника в окружении французских мэтров, одним из которых стал и он — бородатый темнокожий южанин Де Ниттис.
Александра ГЕРМАНОВА
