Чекашов Василий

chekachov1Чекашов Василий Николаевич (1955) — российский художник из Магнитогорска. Окончил Магнитогорский пединститут (художестванно-графический факультет). Пишет плакаты,  иллюстрирует книги, занимается дизайном, сценографией, монументальной и станковой живописью.

 

 

 

 

 

РЕДКИЙ СЛУЧАЙ: ПО-НАСТОЯЩЕМУ ТАЛАНТЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК ВАСИЛИЙ ЧЕКАШОВ ЗАРАБАТЫВАЕТ С ПОМОЩЬЮ ВКУСА
Помните, есть у «Браво» такая старая песенка: «Конечно, Вася. Кто его не знает? Вася, стиляга из Москвы!» Вот у меня при встрече сВасилием Чекашовым в голове вертелся этот хит, хотя ничего общего ни с лондонскими стилягами, ни с московскими Васями мой собеседник не имеет.

Чекашов, по-моему, человек ужасно русский. И ужасно талантливый. Все, за что берется, обретает признаки высокого искусство: живопись, графика, фото в стиле «ню», дизайн интерьеров и витрин и, наконец, песни в его же собственном исполнении. Все с  единым стержнем.

Его картины продолжают традиции русской мистической живописи — с ее дисгармонией, образностью и экспрессией, а романсы укладываются в жанр мистического романтизма с их надрывной эстетикой. Но это все — не от мрачного восприятия мира и не игры в декаданс. Наверное, Чекашов — все же «стиляга» — в том смысле, что чистота стиля — главная для него вещь в искусстве. Он и внешне, в костюме своем, от настоящих комсоставовских галифе и кителя «а ля юнкер» до серебряного колокольчика в ухе и перстня с черно-металлическим оттенком, будто продолжает повествование об ином, нездешнем времени.

Кстати, о костюме. Когдо-то его пригласили на работу в ЦК ВЛКСМ — хотели разбавить чиновников личностями творческими. Он явился на собеседование в кубанке с красной лентой и в куртке, перетянутой пулеметной лентой. Стиль! Его не поняли…

«Основной показатель истинности искусства для меня -волнение», — повторяет Чекашов. Именно способность волновать — главный мистический фактор, лежащий в основе искусства. Но есть буря, восторг, теснение в груди неизвестно отчего. А есть рябь морская, легким бризом поднятая. Волнение сконструированное, сдобренное иронией, наряженное в маскарадные костюмы. Не надо только путать с поделками, ремесленничеством — и мы ведь с вами об искусстве, правда?

Чекашов недавно выпустил диск со своими новыми песнями. Адресовал его «новым русским». Я дала его послушать видной даме, скучающей в 20 комнатах на Рублево-Успенке. Дама осталась недовольна: «Мне не нравится. В машине нельзя слушать, дома, когда после сауны лежу под лампой, тоже не в кайф. Будто что-то корябает…»

Очень точная рецензия. Корябает! Какая-то неясная смесь нарочито декадентских образов, звуков и запахов нашего сегодняшнего бытия, словно надтреснутый голос и строгий, будто вышивка по краю, аккомпанемент. Чекашов презирает благоту, дешевку. Даже в подделке должно ощущаться что-то тяжелое, настоящее. Вот его «Осенняя патетическая» с каким-то привкусом русского модерна:

«Ну хватит глядеть в бестолковое темное небо,

Там нет ничего: ни цвета, ни листьев, ни птиц.

Зайдите обратно — так можно совсем простудиться.

Накиньте хотя бы пальто цвета ваших ресниц…»

Неизменный успех этого «гимна новых русских» в аудитории трудно объяснить. Можно сослаться на некие грезы, ностальгию, веру в лучшее. Но, скорее, дело в ином: высоком торжественном отношении к чувствам, что сегодня — огромный дефицит. Куда чаще встретишь либо тоскливую приземленность, либо фальш, облезлую позолоту. Здесь же, у Чекашова, стеб, ирония не забивает чувства, он не стесняется его — и так современно, стильно получается! Вот «Белый орел» поет про хруст французской булки и «упоительные вечера» — мишура, неправда. Чекашов давал концерты в Германии, Швейцарии, Австрии — и там поняли без перевода, назвали его «певцом из серебряного века».

После концерта в столичном «Метрополе» к Василию подвалил некто с деловым предложением: сделать серию концертов с «воровским» репертуаром, выпустить диск. Гонорар — «На-на» позавидует! Чекашов отказался не раздумывая. Аргументировал просто и коротко: «Не стильно!»

Нет, конечно, он не упертый идеалист. Талант, считает он, надо подкармливать. С этим Чекашов справляется, благо заказчики в очередь выстраиваются. Оформление сцен зола «Россия», Кремлевского Дворца, разработка интерьеров баров, ресторанов, ноч-

ных клубов, витрины сомых модных бутиков — чем не заработок? Его приглашают на самые замысловатые проект^ все по той же причине: за чистоту стиля. Если это есть — можно одинаково успешно оформить и американский клуб «Манхэт-•тен Экспресс», и чайхану, и беседку для Дворянского собрания.

Но картины и музыка — это для души, здесь Чекашов позволяет себе роскошь не заботиться о конъюнктуре. Впрочем, и в среде спецов по оформлению вилл и усадеб все тех же «новых русских» он слывет «неудобным» художником. Свой дом Чекашов строил сам несколько лет, создав удивительно строгое и стильное то ли жилище, то ли студию. Вот и заказчиком он спуску не дает: делает проекты но грани фола и стоит на своем.
Но визитной карточке Чекашова начертано: «Сумасшедший дизайн» — и это нисколько не преувеличение. Случалось, хозяин виллы шел на попятную, начинал «приглаживать» утвержденный проект — и Чекашов сразу прощался, возвращая полностью предоплату. Объясняет это так: «Мне просто повезло в жизни — я могу за хорошие деньги заниматься внутренними разборками с собой».

Художника не бывает без амбиций. Но и в этой непростой материи Чекашов выдерживает стиль. В его мастерской почти девизом начертаны слова: «С каждым годом понимаешь тщетность того, что делаешь. Кажется, что все это уже было когда-то»…

Простая вроде бы мысль, но как же трудно сказать это самому себе!

Светлана ДЕМЕНТЬЕВА

Комментировать

Вам необходимо войти, чтобы оставлять комментарии.

Поиск
загрузка...
Свежие комментарии
Проверка сайта Яндекс.Метрика Счетчик PR-CY.Rank Счетчик PR-CY.Rank
SmartResponder.ru
Ваш e-mail: *
Ваше имя: *

товары