Обрезков Максим

Обрезков Максим Владимирович (1975 ) — главный художник театра им. Е.Вахтангова. Родом из Тбилиси. Окончил Тбилисский Государственный институт театра, музыки и кино.  Создал декорации и костюмы почти к ста спектаклям во многих театрах в России и за рубежом.

Про гробы не для красного словца сказано. Просто жилище семейства Зыковых превращено стараниями художника Максима Обрезкова почти что в склеп — громадный, просторный, мрачный.

   Массивные шкафы -«гробы’,’ доходящие почти до колосников, с угрожающим постоянством наезжают на обитателей дома, грозя раздавить или покалечить. На их фоне люди кажутся маленькими-маленькими, а вполне реальные столы-стулья — предметами игрушечного интерьера Подобное оформление, кстати, поневоле провоцирует на банальный вывод: среда заела-задавила. Ан нет дело совсем не в «среде» и уже чуть позже начинаешь понимать, что эти движущиеся колоссы здесь — не более чем умозрительный декор, не слишком связанный с содержанием и смыслом.

Название «Люди как люди» придумал, видимо, режиссер вахтанговского спектакля Владимир Иванов. А в основу постановки легла малоизвестная и редко идущая в российских театрах пьеса Горького «Зыковы» посвященная в основном семейным катаклизмам, без излишне частого отвлечения на «социальные» мотивы. Это для драматургии «Буревестника» в общем-то, нетипично. У него редко можно встретить персонажей, которых уместно было бы характеризовать «люди как люди» ничего особенного. Но именно эта пьеса подобное сделать позволяет без трда чем и воспользовался режиссер, решивший, видимо, поговорить с нами о том, что люди прошлого и настоящего, с вековой разницей, мало чем отличаются друг от друга по сути своей. Мысль понятная, но как-то не очень занимательная, как и любая констатация известного факта, который, на самом-то деле, может быть весьма спорным.

К тому же режиссер предпослал спектаклю эпиграф, взятый из самого Горького, из его повести «В людях»:».. человеку мешают жить, как он хочет две силы: Бог и люди! Первая сила в этом спектакле вроде как и ни при чем, а икона, проецирующаяся в финале на сдвинувшиеся к авансцене шкафы, кажется, служит все для того же упомянутого «декора» Остаются люди, при бездействии высших сил не понимающие друг друга и самих себя, активно портящие жизнь своим близким, причем не по злобе, а по недомыслию.

Вахтанговский театр за несколько последних лет подготовил (а то и приучил) публику к тому, что здесь не занимаются драматургическими иллюстрациями, но вступают в явные и весьма актуальные диалоги и с автором, и со зрителями, а подчас и с «миром» как таковым. А спорность ряда спектаклей как Юрия Бутусова или Владимира Мирзоева, так и самого художественного руководителя театра Римаса Туминаса только подогревала интерес и к ним, и к нынешнему Вахтанговскому театру в принципе. Владимир Иванов — режиссер иного склада, которого более интересует театральная психология при, полном доверии к автору и, соответственно, выдвижение на первый план именно актеров. Подобный подход, наверное, заслуживает уважения, но одновременно грешит явной старомодностью. В том лишь смысле, что современный театр все же требует некоей авторской (читай: режиссерской) концепции, определенной мотивации того, зачем сегодня на сцене разыгрывается именно эта история. Сценическое воскрешение редко ставящейся пьесы Горького — это все же не аргумент. Да и что касается проблемы «семейного вырождения; у самого Горького бывали пьесы и получше. Хотя бы тем, что этот автор — мастер социальных диагнозов, а в «Зыковых» они практически отсутствуют. Винить и впрямь «людям как людям» приходится самих себя за спонтанно принятые решения и непредсказуемость их последствий. Более всех тут доверяешь главе семейства Антипе Зыкову (Алексей Гуськов), не старому еще мужчине, интуитивно понимающему, что все в жизни идет «не так». И принимающему типично мужское решение — жениться на молоденькой невесте никчемного сына Михаила (Дмитрий Соломыкин), ей отдать всю нерастраченную энергию. А тут, может, все и наладится. Естественно, ничего не налаживается, проблемы только стремительно нарастают. и любой темпераментный эпизод с участием Антипы — Гуськова заканчивается его отчаянной фразой: «Ну почему ж все не так-то?!»

Не задалась жизнь и у Софьи Зыковой (Лидия Вележева), которая здесь словно бы высохла или заледенела в своем вдовстве и бездетности: сухие рациональные интонации, в общем-то, достаточно однообразные, строгость и сдержанность поведения. На этом фоне, впрочем, мещанка Целованьева (Александра Стрельцина), мать той самой невесты-жены Павлы (Ольга Немогай), смотрится раскрашенной заведенной куклой с парочкой комических затверженных приемов. Под стать ей карикатурный Хеверн (Кирилл Рубцов), несостоявшийся жених Софьи — немецкая «маска» изготовленная из пары-тройки наиболее расхожих сценических штампов. Да и Павле — Немогай режиссер явно не отдал четких указаний, кем ей быть и как следует себя вести. Она здесь то «монашка; то вполне сексапильная девица, то «дурочка», то вдруг начнет рассуждать весьма здраво. И цельная история из них всех как-то не всегда складывается, все фрагменты, эпизоды…

Да и само действие получается рваным, непоследовательным, что никак не вытекает из заявленного семейно-психологического сюжета. А ведь даже если этих человеческих «сюжетов» здесь несколько, они должны все же нанизываться на какую-то связующую нить. Пока же зритель явно оживает в присутствии Алексея Гуськова и сникает на прочих безликих или декларативных эпизодах. А скука на спектакле — не самый лучших показатель его жизнеспособности.

Ирина АЛПАТОВА

Комментировать

Вам необходимо войти, чтобы оставлять комментарии.

Поиск
загрузка...
Свежие комментарии
Проверка сайта Яндекс.Метрика Счетчик PR-CY.Rank Счетчик PR-CY.Rank
SmartResponder.ru
Ваш e-mail: *
Ваше имя: *

товары