Михалёв Валентин
Михалёв Валентин Андреевич (1926-1998) — советский скульптор, график из Вологды.
Из книги Михалёва «Китай глазами художника».
«….В декабре 1957 года в Пекине я присутствовал на церемонии открытия посмертной выставки произведений Ци Байши, где было дставлено 500 его работ. Он прожил долгую творческую жизнь (умер возрасте 94 лет), оставил огромное наследие,оказал сильное влияние на развитие традиционного стиля.
Ци Байши, завоевавший мировую славу, по-своему воспел природу своей родины. Его знаменитые золотые рыбки, креветки, крабы, хризантемы украшают и сейчас многие вазы и свитки. Они так и называются: «По мотивам Ци Байши».
Художник Ци Байши. 1984 год.
Он был знаком с советскими художниками, которые писали с него портреты, рисовали и лепили его. Образ художника вдохновил и меня на создание его портрета. Поиски новых, оригинальных решений многие годы занимали мою мысль, но, пожалуй, более удачные портреты Ци Байши появились у меня в последние годы. В скульптуре, выполненной в бронзе и квебрахо (1984), я хотел создать образ мудреца и философа, подчеркнуть сопричастность художника к переживаниям и тревогам его времени. Красивый кусок не тронутого резцом аргентинского дерева квебрахо и крупный портрет старца в бронзе, на мой взгляд, удачно сочетаются и дополняют друг друга, создавая в целом особую разительность. В фигурном горельефе Ци Байши изображен уютно сидящим на резном стуле, в просторном халате, в традиционной точке, в правой руке — неизменная коралловая трость (шамот, рево, 1985).
В одном из парков города Нанкин запомнилось тысячелетнее дерево, перед которым с уважением останавливаешься: завитое, как жгут, изогнутое, как змея,— треснутые стволы наклонены к земле оно продолжает жить и давать спасительную тень от своей кроны. Оно живет благодаря вниманию и любовному уходу местных жителей, заботливо укрепляющих цементные подпорки, подставки, оградки. Им любуются, оно действительно красиво—это дерево «Дракон».
Тысячелетнее дерево в Нанкине. 1958 год.
Я люблю делать наброски — это быстрые рисунки, где художник стремится к лаконизму впечатлений, к главному в композиции, к существу изображаемого объекта и где любой штрих, пятно, линия убедительны и необходимы для автора. Иногда наброски говорят больше, чем законченное произведение. Через много лет они могут вновь образно воздействовать на художника и послужить основой для творческой работ.
Рисунки, выполненные в Китае, дороги для меня своей памятью, ибо за каждым листом зримо восстанавливаю события: место, время и маленькую историю их создания. Художник работает в Китае почти всегда в окружении любопытных. Сложность работы заключается в том, что людей набирается много (особенно ребятишек) и они закрывают облюбованный объект. Приходилось складывать альбом и переходить на другое место, а там появлялись новые добровольные зрители. В городе Сучжоу, когда я в переулке рисовал пагоду, собралось столько народу, что было остановлено уличное движение. Чтобы нарисовать эту красивую деревянную пагоду «Драконов цветок», мне пришлось устроиться на балконе местного отделения милиции.
Наброски, рисунки, скульптурные портреты, исполненные в Китае, сыграли большую роль для продолжения и развития «китайской» темы. Созданные в Китае, в окружении китайцев, с местной натуры, сами эти скульптуры и рисунки стали своеобразным для меня эталоном и дороги непосредственностью первых впечатлений.
В городе Ухань особенно популярен оригинальный театр «Пассаж», где за доступную цену можно посмотреть одновременно постановки различных театральных школ. На сцене с условными лаконичными декорациями— артисты на котурнах, в ярких живописных костюмах, с причудливо раскрашенными лицами-масками. Каждое движение, жест, раскраска одежд и масок несет в себе определенную значимость, символику. Необычно громкая музыка с ритмичным звучанием ударных инструментов сопровождает действие. Все это создает удивительный театральный мир. В овальном помещении театра открыты все входные двери. Поприсутствовав на одной постановке, можно, при желании, перейти к другой и т. д. Здесь можно увидеть и постановки современных драматических спектаклей, и даже цирковые номера. В этот театр ходят целыми семьями, проводя в нем свободные вечера, каждый по своему вкусу. В театр можно войти и выйти во время действия, стоять там, где нравится; разрешается курить и разговаривать, пить чай, сидеть в пальто и головных уборах. Хочешь—хлопай в ладоши; не нравится — можно уйти в кинозал или посмотреть во дворе зверинец…
Посмотрев постановку старинной оперы «15 тысяч монет» (эпохи Сун) в исполнении чжэцзянской оперной труппы «Куньцзюй», мы познакомились с ее артистами. Они показали процесс наложения грима. Артист берет длинную черную ленту, постепенно наматывает ее вокруг головы, стараясь при каждом обороте ленты поднимать уголки глаз. Щеки густо покрывает ярко-красным гримом, белым гримом — лоб, нос и пространство вокруг глаз. Черной краской проводит четкую линию бровей, подкрашивает ресницы. На голову осторожно надевает парик из плетеных волос — и перед нами портрет героини из древней китайской оперы. Рядом другой артист. Он играет роль вора. У него на носу и щеке нарисована мышь, на висках и подбородке — черные пятна и полоски. Головной убор с резкими углами и хитрый взгляд артиста передают внутреннее состояние героя. Артисты разносторонни в своих дарованиях. Так, артист, исполняющий роль обезьяны, прекрасно владеет жонглированием, фехтованием, сложными гимнастическими упражнениями. Пантомима и разнообразные изобразительные движения — в основе игры почти всех актеров.
Актёры китайской национальной оперы. 1984-1986 годы.
Как-то раз на одном из представлений старинной оперы Алтмышу понравилась исполнительница роли главной героини, и он попросил китайских товарищей, чтобы они пригласили ее позировать. Каково же было наше удивление, когда изящная, грациозная красавица, какой мы в.а.Михалев видели ее на сцене, оказалась пожилым мужчиной. Во многих национальных операх женскую роль играют мужчины. Гримируют их так искусно, у них такие легкие движения и изысканные манеры, что нет никаких сомнений: перед тобой прелестная молодая женщина. Всем нам стало весело, вместе с нашим гостем мы смеялись над забавной ситуацией, пили чай, шутили. Алтмыш вместо портрета артистки написал портрет артиста оперы.
Многие мастера изобразительного искусства успешно обращались к теме творчества китайских артистов, заостряя внимание на ее условной многокрасочности, экзотичности. Я попытался (в 1984—1986 годах) подойти к теме иначе. В основу композиционного построения фигур артистов я взял рисунки, выполненные с натуры в театре после просмотра спектакля Чжэцзянской оперной труппы «Куньцзюй» в городе Ухань. Отлично помню, как актеры в необычных театральных костюмах и в красочных масках позировали мне. Не увлекаясь деталями, я стремился и в пластике скульптуры передать основное положение фигуры, важность и значительность жеста, этикетность позы. Впоследствии я задумал многофигурную композицию артистов, когда пять фигур поместил на горизонтальной подставке — широкой доске, и удивительно — это решение меня долго удовлетворяло. Работа экспонировалась на групповой выставке в Доме дружбы. Но наступил момент, когда я стал сомневаться в этом композиционном варианте. Попробовал использовать вертикальную плоскость доски, на которой разместил две фигуры — одну выше другой. Мне решение понравилось: образная контрастность двух разных фигур артистов зрительно вызывала интерес.
Труд художника не однозначен, он сложен и часто несет в себе разочарование. Никогда не сожалею ни о затраченном труде, ни о времени и мучительных поисках, когда новые замыслы и творческие находки вытесняют все прежние варианты. Однажды я случайно поставил одну фигуру артиста, вырезанную из дерева, в металлическую раму, и это дало мне толчок: а не связать ли в одну композицию дерево и металл? И тогда в скульптурах (пять фигур из красного дерева) я использовал архитектурные элементы в виде разных по длине вертикальных и горизонтальных форм (металл), напоминающих то ширму, то вход в храм или беседку, то причудливый рисунок иероглифа, что должно было подчеркивать пространственное решение всей композиции, придавать неожиданную выразительность силуэту и углублять образ персонажа…»
