Матвеев Фёдор
Федор Михайлович Матвеев (1758—1826) — русский художник — пейзажист.
Строился Колизей долго и был закончен в 80 году н. э. По окончании постройки игры на его арене не прекращались ровно сто дней. Название «Колизей» — от латинского «colosseus», то есть «огромный»,— появилось только в XVIII веке и было либо прямо связано с размерами амфитеатра, либо восходило к стоявшей рядом колоссальной статуе Нерона, воздвигнутой последним в честь самого себя.
Несколько раз Колизей горел; и всякий раз его отстраивали заново. В 248 году празднествами в Колизее было отмечено тысячелетие Рима. В XI—XII веках Колизей служил настоящей военной крепостью для римских фамилий, враждовавших между собой.
Вид Рима. Колизей.
Потом начался упадок Колизея; игры и празднества прекратились, и на славный некогда амфитеатр стали смотреть как на источник строительного материала. Его растаскивали по камням; подсчитано, что за века разграбления Колизей потерял две трети своей массы, и можно по этому судить, каков же он был, если и посейчас все еще кажется беспримерно огромным.
Статус исторического памятника римский Колизей получил не раньше, чем в середине XVIII века: папа Бенедикт XIV, сказано в старой энциклопедии, «посвятил его Страстям Христовым, как место, обагренное кровью многих христианских мучеников». С тех пор и поныне Колизей — одна из самых знаменитых построек мира, которую чтут, оберегают, исследуют. Это символ величия города Рима. Еще в VIII веке паломники говорили о нем: «Пока Колизей стоит, будет стоять и Рим; исчезни Колизей, исчезнет Рим. и вместе с ним — весь мир…»
…Наверное, величавые руины Колизея до глубины души потрясли попавшего в Рим совсем молодым человеком русского художника Федора Михайловича Матвеева (1758—1826). Едва ли могло быть иначе, тем более что, судя по всему, ‘ Федор Матвеев был впечатлителен, легко увлекался, но своим увлечениям оставался верен, о чем свидетельствует прежде всего его творчество.
Итальянский пейзаж.
Начало биографии Матвеева очень похоже на биографию другого художника, Федора Алексеева, Матвеев тоже был сыном отставного солдата, учился в воспитательном заведении при Академии художеств, а впоследствии — в самой Академии, занимался в пейзажном классе под руководством Семена Щедрина, одного из лучших пейзажистов своего времени. 1776 годом датировано известие, что «проданы три картины ученика Федора Матвеева». (Лучшие работы учеников, как правило, продавались с аукциона, «дабы Академия могла возвращать хотя некоторый за издерживаемые для ученических учений материалы свой убыток».) Это обстоятельство позволяет заключить, что учился Матвеев в Академии успешно.
В 1779 году Матвеев пенсионером Академии отправился в Италию, в Рим, вместе с архитектором М. Березиным. Он, конечно, не думал тогда, что больше никогда не увидит России. В отличие от Ф. Алексеева, Матвеев чувствовал себя в Италии легко и свободно. Римский резидент Академии Рейфенштейн писал в Петербург: «Сначала я рекомендовал его (Матвеева) к знаменитому живописцу пейзажей г. Гаккерту, который дал ему свои рисунки и картины для копирования, благодаря которым он сможет упражняться в стиле более выдержанного рисования и более верного колорнрования в живописи…» «Он (Матвеев) начал предпочитать в набросках с натуры местоположения в стиле Пуссена…» А сам Матвеев рапортовал: «Первое время употребляли в рассматривании работы славных мастеров, чтоб приобресть больше знаний в искусстве; также рассматривали разные места, где натура одарила своим украшением». Он преимущественно писал горы, водопады, античные развалины. Исследователь русского пейзажа А. Федоров-Давыдов отмечает «специфическую «картинность», уверенное в себе мастерство» уже у молодого Матвеева.
Сразу и окончательно Матвеев сформировался художником классицистического толка; во всех его картинах налицо основные приметы классицизма: преобладание рисунка над колоритом, пристрастие к эффектным мотивам, симметрия композиции, ибо «неприятно зрению все то, в чем хотя бы мало погрешно против симметрии».
Срок его пенсионерства закончился, но Матвеев не спешил возвращаться. В качестве «домашнего художника» он странствовал по Италии с семьями русских вельмож: с Трубецкими жил во Флоренции,с Вяземскими заехал даже в Швейцарию, где писал «разные виды и Монблан». Только в 1789 году Матвеев обратился в Академию с просьбой о деньгах, чтобы расплатиться с долгами и вернуться домой: «Я со своей стороны, сколько возможно, старался употребить свое время в пользу и для того приискивал случаю как можно больше воежировать… естли я не посылал в имп. Академию художеств до сих пор своей работы, то оное потому, что она мне служила вседневною пищею, чтобы прожить шесть лет без пенсии».
Академия денег не прислала, долги Матвеева заплатил Юсупов, а художник остался в Италии.В 1795 году он снова безуспешно пытался вернуться и еще раз в 1805 году. В 1806 году Матвеев отправил в Петербург свою картину, на которой, по его же описанию, были изображены «положение части города Неаполя с околичностями, гора Везувий и прочие горы, вдали окружающие, на втором плане остатки Монумента достойной памяти Вергилия, сюжет фигуры во время пребывания российского императорского воинства»…
В 1807 году Матвеев стал академиком живописи, в 1819 получил пожизненную пенсию, на которую и жил до конца своих дней. Вот, в сущности, все, что известно о жизни Матвеева.
Картина «Вид Рима. Колизей», хранящаяся в Третьяковской галерее, написана Матвеевым в поздний период творчества, в 1816 году. Она не только демонстрирует манеру самого Матвеева, но и дает понятие о том, как художники в его время воспринимали памятники старины. С одной стороны догма классицизма предписывала им видеть в античных развалинах некий канон прекрасного, идеальную норму, свидетельство минувших и более достойных эпох. «Древние остатки столько же нас извещают, сколько сами историки, о величии и славе народов прежде бывших; иногда же пространнее и вернее об оных нам говорят»… С другой стороны, естественное человеческое чувство пробуждало размышления о неотвратимости хода времени, о величии и упадке, связанных друг с другом, о таинственной и никогда не постижимой до конца глубине истории. Об этой стороне дела говорят хотя бы вот эти анонимные стихи конца XVIII века:
Горды здания, чертоги
Властелинов на земли,
Алтари и ложны боги
Все в ничтожество пришли;
Обелиски, пирамиды
Страннику печальны виды
Кажут пышностью своей…
Похоже, что Матвеев, художник-странник, писал Колизей именно с таким двойственным чувством преклонения и горечи. Во всяком случае такое впечатление его картина вызывает у нас…
В. Алексеев
