Галлен-Каллела Аксель
Галлен-Каллела Аксель Вальдемарович (1931) русский советский художник.
Иллюстрации к «Калевале»
Руна тридцать девятая
«КАЛЕВАЛА»
Свыше ста лет назад по глухим деревушкам российской беломорской Карелии бродил страстный собиратель народных песен — рун. Человек этот, доктор Элиас Лёнрот, вышел из крестьянской семьи. Глубокое знание крестьянского быта и характера, страстный интерес к народному творчеству влекли Лёнрота к странствованиям по родной земле, к собиранию памятников народной поэзии.
Он шел в глухие, болотистые, подчас едва проходимые дебри Карелии, доходил до берегов Ледовитого океана, жил в нищих избах карельских крестьян, ночевал в лапландских юртах на оленьей шкуре. Разложив на коленях, на деревянной дощечке, которую он всюду брал с собой, свои письменные принадлежности, Лёнрот записывал народные сказания, выискивая стариков, знаменитых на деревне своим исполнением рун. Чудные древние руны о стране богатыря Калевы, о приключениях его сыновей, о мудром старом песнопевце Вяйнямёйнене, о молодом чудодее-кузнеце Ильмаринене, о злой старухе Лоухи, хозяйке северной страны Похъёлы и матери красивых дочек, за которых сватались герои «Калевалы», и о многом другом, поражающем воображение слушателя.
Вдохновенно-прекрасные и в то же время удивительно точные картины северной природы; тонкий рисунок человеческих характеров; поистине потрясающие сцены разыгравшихся стихий — мрака, мороза, ветра, сцены открытия железа, начала сваривания железной руды в железо и сталь, выковывания первых предметов труда, наконец, полная глубокого смысла центральная эпопея создания мельни-цы-самомолки, чудесного Сампо, приносящего народу благоденствие,— обо всем этом пели руны из века в век, преимущественно в российской Карелии, где их услышал и записал Элиас Лёнрот.
Он познакомился с восьмидесятилетним старцем Архипой Перттуненом, «патриархом певцов рун», спевшим для него много песен… Как счастлив был Элиас Лёнрот, слушая этого старика, так отчетливо помнившего старые песни! Чем быстрее бегало его перо по бумаге, тем явственнее проступали перед собирателем рун общие для всех них черты и темы, словно бродил он между драгоценных, обломков разбившегося когда-то единого целого. И вот уже творческая фантазия собирателя, живое воображение сына народа, делившего со своим народом с детских лет его простую и тяжкую судьбу, начали само собой складывать и связывать эти обломки, составлять из них единую эпопею.
Из статьи Мариэтты Шагинян
