Сабаев Владимир
Сабаев Владимир Николаевич (1962-1995) — российский художник из Тоьятти. Учился в Тольяттинском педагогическом училище, в Пензенском художественном училище, в Харьковском Государственном художественно-промышленном училище.
Несколько общих тетрадей. Первые записи датированы восьмидесятым годом, последние — уже без дат. Первые записи — ровным, почти ученическим почерком, последние — рваные, экспрессивные строчки, написанные ручкой, карандашом, чернилами — чем попало. Тут и там — вклеенные обрывки с кусочками текстов, диаграммы, рисунки, схемы, словесные анаграммы.
Мы осторожно листаем дневники Владмира Сабаева на кухне у Александры Ивановны Смирновой. В этих тетрадях, наверное, пытались найти ответ на вопрос о причине самоубийства художника, потом сотрудники милиции отдали их родственникам Володи, а те — другу и коллеге Сабаева Владу Овчинникову.
Всю зиму Александра Ивановна, не жалея зрения, работала над дневниками. Они были опубликованы во втором номере литературного журнала «Город». Смирнова говорит, что сомнения не оставляли её до выхода журнала в свет: как воспримет художественная общественность, бывшие педагоги Сабаева порой нелицеприятное мнение о себе. Но ничего, восприняли. Может, и не читали вовсе. Да и перед автором чувствовалась неясная вина: никаких распоряжений о судьбе тетрадей он перед смертью не оставил. Думала сначала: может, опубликовать лишь рассуждения об искусстве? Но потом решила всё-таки — публиковать, так все. Сейчас Александра Ивановна ждет
откликов от тех, кого не оставили равнодушными мысли неординарного, талантливого, но ранимого человека, который, может быть, не успел написать своей главной картины.
Почему? «Тот был умней, кто свой огонь берег, он обогреть других уже не мог, но без потерь дожил до теплых дней». Володя дожил до 33 лет и ушел. Через пять месяцев нашли труп. Через два года состолась его первая персональная выставка. Ещё через два года опубликованы дневники. Когда выйдет каталог его работ, разбросанных по частным коллекциям?
Влад рассказывает о своем друге, вернее, немногословно отвечает на мои вопросы. С Володей он познакомился в Тольяттинском педагогическом училище, где проучился два года. Детство Сабаева прошло в Бахиловой Поляне. Это живописное место на правом берегу — своеобразная местная художественная мекка. Возможно, именно в детстве зародилась эта мечта стать художником. Поэтому и поступил в педучилище.
Как мы познакомились? — переспрашивает Влад. — Я точно этот момент не помню. Ему не хватало того, что давали в училище, мне — тоже. Так получилось, что мы, оставаясь после занятий, чтобы порисовать, возможно, в одной аудитории работали над одной постановкой…
Главная мысль, которая стала для меня лично открытием после прочтения дневников: так, значит, действительно, талант — это пять процентов одаренности и девяносто пять труда. Ту же мысль повторил и Овчинников. В училище, где я училась курсом младше Сабаева, за ним прочно утвердилось определение «самый талантливый». Но ему было недостаточно уровня педучилища, тесны его рамки. Он не собирался довольствоваться пятью «даровыми» процентами (у других и того не было), он трудился так, как мало кто трудится в свои 18 лет. Его день расписан по часам:
«6.00 — 8.00 — офорт,
8.00 — 15.00 — учеба,
15.00 — мастерская, 1
7.00 — 19.00 — натура, живопись,
19.00 — 20.00 чтение,
20.00 — 23.00 — халтура на дому, то есть подрабатывать, приходилось ради хлеба насущного. На стипендию и бабушкину пенсию трудно
было прожить и в начале восьмидесятых. Родители умерли рано, и на попечении юного студента оказалась еще младшая сестра.
Когда после окончания педучилища Володя поехал в Москву поступать в «суриковку», его отказались даже допустить до экзаменов потому, что… он якобы представил не свои работы.
Слишком великолепно написаны были акварели на оберточной бумаге, обратной стороне обоев. На ватман порой не хватало денег.
Эта неудача не слишком обескуражила Сабаева, он поступил в Пензенское художественное училище. В те времена оно очень высоко котировалось: там готовили профессиональных художников, а не учителей рисования, как у нас. Но и эти рамки были тесны для уже состоявшегося художника. Одни и те же учебные постановки, убивающие от многократных повторений вдохновение. Черпать его Володя с Владом ездили в Питер.
Смотрю работы Овчинникова и словно вижу работы Сабаева «Рядом же стояли, те же самые пейзажи рисовали», — объясняет Влад.
Темные фонари на фоне города дождей, купола и колонны Казанского, Исаакиевского соборов.
Пензенское Володя не закончил. Поступил в Харьковский художественный институт мечтал о нем давно, но выбрал сначала Суриковское, потому что там есть отделение станковой графики. Он писал и маслом, но акварель была ближе его экспрессивной натуре, привыкшей выкладываться сразу и до конца, не терпящей доработок и исправлений.
Но и в Харькове была та же рутина. Александра Ивановна сама педагог, она считает, что учителя Володи должны были понять, что он уже состоялся, и не мучить его академизмом. А так, кроме педучилища, и корочек не было у Володи. Знаток истории искусства, Смирнова приводит’ в пример французов: «Они вообще ничего не кончали и никаких дипломов не получали. Ходили в студию маэстро и учились сколько им было нужно».
«Без бумажки ты — букашка». Но опять же не везде. Самарские художники принимали Сабаева как равного. Особенно ему покровительствовал заслуженный художник СССР Иван Еремеевич Комиссаров. Володя постоянно участвовал в выставках
профессионалов, кстати не только в областном центре. но и в Тольятти. Персоналок вот только не было. Влад говорит, что Володя работал по 15 — 18 часов в сутки.
«Как Брюллов. — вставляет Смирнова, — его замертво выносили из мастерской, где он писал свою «Помпею». «Но Володя писал акварели, а не такую многофигурную композицию, как брюлловский шедевр». — «Но и в акварелях приходится выкладываться, — возражает Овчинников. — каждый пейзаж — сложная композиция. Какая разница. из чего она из фигур людей или деревьев?»
Он не почувствовал первых симптомов болезни. Хотя причина ее ясна — сильные нагрузки, недоедание. стрессы. Творчество, основанное на отдаче всех сил, — это всегда стресс. Потом, когда приехали врачи и спросили, не чувствует ли Володя запаха ацетона, он не знал, что ответить. Иллюзия этого запаха признак сахарного диабета. Но в квартире-мастерской всегда действительно пахло ацетоном и растворителями. После комы Сабаев не мог работать как прежде. Уже через полчаса начинались головные боли, трудно было держать кисть в руках. Наверное, это и стало главной причиной его страшного решения. «Это был весь смысл его жизни — живопись, говорит его друг, — что делать человеку, если он не может заниматься главным делом его жизни?»Начались депрессии, срывы. Он очень раскаивался, что терял
друзей. У Влада есть натюрморт, посвященный Володе. На столе — наполовину наполненный прозрачной жидкостью граненый стакан, нож и лимон. «Он водку лимоном закусывал. мог целиком съесть», говорит Овчинников. И добавляет: «Одна женцина-психолог сказала, что этот простенький натюрморт в действительности страшный».
В самом конце 1995 года тольяттинские художники общим собранием решили, что Сабаев не может быть членом Союза художников. Или не хватило одного голоса, или неправильно подсчитали эти голоса, а назавтра выяснилась ошибка. Сейчас до правды не докопаешься. да и не нужно это. Ранимого, импульсивного, измученного тяжелым бытом и болезнью художника могла задеть эта несправедливость. Но только из-за нее не полез бы он в петлю. «Да не было это для него самоцелью», — опровергает бытующую, возможно, кое-где версию Овчинников. Влад другу сказал: «Знаешь, в Союз скоро принимать будут». — «А стоит ли?» спросил Володя. — «Да можно попробовать, ради хохмы».
Если бы не ради хохмы, если бы это Володе так было нужно, он попросил бы рекомендации у самарцев: принятие или непринятие в Союз все равно решается на высшем уровне, в Москве. Некоторые в региональное отделение даже не обращаются. Но пощечина, конечно, это была…
«Неужели они не видели, что он талантлив? Чтобы это увидеть, не нужно быть экспертом!» — наивно недоумеваю я. А Александра Ивановна говорит мне, что это в порядке вещей: старшие с трудом дают дорогу молодым. Даже Репин не хотел признавать талант Врубеля и Серова. Да, если уж Ренин, то, конечно…
Но нет, решение пришло раньше. Влад считает, что осенью, на Бахиловой поляне, где они с Володей часто работали на творческой даче самарских художников. «Я видел, как он оброщался с печкой, как подходил к ней, закладывал дрова…»
Он позвонил Владу, поздравил его заранее с Новым годом и. не слушая вопросов, положил трубку. В эти дни он оказался совсем один, и некому было просто сказать ему: «Да плюнь ты на них на всех!»
Впрочем, это бы его ненадолго утешило. «Ты так спешил, ты все спалил за час, и через час большой огонь угас…» Стало ли нам теплее от его таланта, взявшего в жертву его жизнь?
«Накладывают люди руки на себя, потому как начинают жить не по правде», не могут фальшивить. Чувство меры, истины, правда, у всех разное. От этого не зарекаются. Хватит. Если я прав, я не боюсь удара в спину».
Хотелось бы увидеть каталог работ Сабаева. Хотелось бы услышать отклики на публикацию его дневника. «Мы его издали,
чтобы люди знали, какой был в Тольятти талантливый художник, а молодые могли бы использовать его наработки в своем творчестве — он записывал свои мысли и наблюдения». Александра Ивановна бескорыстно ведет архивную работу, собирает материалы о тольяттинских художниках. Все, что касается памяти Сабаева. для нее свято. Нужно ей помочь.
Надежда БИКУЛОВА
