Зинин Александр
Кого у нас принято называть служителями муз? Поэтов и композиторов, артистов, художников, архитекторов. Ну а тех, кто их готовит, учит на первых порах, относят, официально выражаясь, к работникам культуры, просвещения. Между тем достаточно посмотреть, кто у нас в городе, области преподает художественные дисциплины в школах, училищах, различных студиях, чтобы убедиться: и они нередко являются самыми настоящими служителями муз. Даже вдвойне. Найдутся среди них самобытные мастера, умелые педагоги, способные не просто увлечь искусством, но и воспитать творчески-мыслящую личность. О них вспоминают, как правило, в связи с выставками, чаще совместными — учителя и учеников. А потому ведущего изостудию в Центре досуга молодежи Александра Владимировича Зинина (1953), котором и пойдет дальше «речь, очередная такая выставка никак не прорвется к зрителям. Как говорится, по ряду причин, всё-таки есть весомый повод сазать о нем. В третьем номере альманаха «Карамзинский сад»
опубликована его «Книга точности».
Удивительно, что она вообще появилась в печати. При первом беглом знакомстве для читателя, привыкшего к совершенно иной литературе, она представляется мало понятной с частью математических выкладок, с примерами из «Библии». Того, что для многих из нас — лес темный. Но при этом чисто интуитивно в книге угадывается что-то смутно знакомое и очень важное для жизни,заставляет вновь обратиться к чтению. Интригующая публикация. Провокационная, как говорит о ней сам Зинин. Проглотив наживку вместе с крючком, можно с трудом, но переварить их и в результате зато приобрести новую степень свободы мысли, понимания основ жизни.
Колесо созидания. 1987 год.
Вначале книга воспринимается как некая расшифровка каких-то сокровенных глубинных знаний, оставленных человечеству в невесть откуда взявшихся древних источниках: «Каббале», пифагорейском учении, «Библии», китайской «Книге перемен». Все это, как и «Веды», и «Коран», по мысли Зинина, глубоко математизированные вещи. И с поразительной степенью знакового совпадения. Это для простоты понимания они переведены на язык метафор. Со временем их подлинный смысл, доступный ‘.когда-то первослужителям культов, из-за неточности, многозначности слов в образов, утратился, исказился самый дух изложенных там законов, а вместе с ним исчезла в гармония, лежащая в основе правильной, праведной жизни. В переломные, переходные эпохи, когда рушится привычное, устоявшееся, и из-за поднявшейся пыли, гари невозможно разглядеть, что там — впереди, мысль человеческая мечется, кружит и натыкается на старые истины. Затертые от бездумного обращения до потери смысла и иногда вспыхивающие вдруг первозданным ярким светом.
Зинин, однако, не ограничивается расшифровкой, она скорее служит ему одним из доказательств собственной доктрины, претендующей на объяснение основ, глубинного механизма развития всего и всея. Положение Пифагора «Числа
управляют миром»
понимается им буквально, в прямом смысле. В самом начертании цифр (и букв), архитектонике взаимодействия, сложения, вычитания, перехода одних чисел в другие, по его утверждению, отражается идеальная структура мира, включая и живой, и социальный. И есть одНо очень важное условие этого идеального развития, превращения ничто, скрывающего в своих недрах неистощимый запас потенций, в нечто, точки в постепенно разворачивающееся, развертывающееся пространство (подобно тому, как из семени, семечка, зернышка развиваются потом сложные организмы). Взаимодействие разнонаправленных, разнополярнЫх, взаимОотталкивающихся и одновременно взаимопрИтягивающихся элементов в этом непостижимом до конца процессе должно происходить предельно экономно н так, чтобы эти элементы ни в коем случае не мешали друг другу. Иначе в конечном итоге — катаклизмы, гибель, после которой возможно воскрешение, — и снова развитие с нуля. Все беды мира из-за нарушения этого условия. Малейший сбой, малейшее утеснение тянет за собой цепочку все большей неслаженности в общем порядке вплоть до полного крушения. Следовать этому условию и в нашей обыденной жизни возможно, но сложно, ибо необходимо тщательно просчитывать каждый шаг. А мы в массе своей ленивы и жадны до удовольствий, поверхностны и предпочитаем идти по пути наименьшего сопротивления, не думая не только о дальних, но и ближайших последствиях. Отсюда социальные, общественно-политические и, что страшнее всего, экологические потрясения и катастрофы.
В «Книге точности» Зинин пытается изложить глубинный закон, лежащий в основе всякого формообразования, языком цифр. Он и сам, следуя ему, создает, выстраивает модели-костяки каких-то воображаемых и реальных сущностей. От зверушек до человека. Из всевозможных материалов, равновеликих отрезков, треугольников и многоугольников. Этим законом он проверяет все, что попадает в поле его зрения. Числовому анализу подвергаются пережившие свое время классические образцы творений духа человеческого. Все — от букв кириллицы, древних икои, художественных полотен до стихотворных, прозаических текстов, их построения, содержания и архитектурных сооружений. Самое лучшее из созданного в разные эпохи, разными народами, уверен Зинин, укладывается в рамки установленного им числового порядка, потому что гении методом «тыка», на интуитивном уровне постигают мировую гармонию, красоту. Как художник он пытается проиллюстрировать свою доктрину и посредством цвета, красок. Как педагог, давая полную свободу своим ученикам, убеждается: не испорченный догматическим воспитанием, одаренный, чуткий человек непременно выходит в своем творчестве к постижению общих законов гармонии и красоты. Не об этом ли свидетельствуют и работы народных мастеров, способных в рамках вековых традиций создавать оригинальные, чарующие прекрасные вещи, отвечающие все тем же числовым канонам, которые изначально заложены в нашем подсознании.
Должна признаться, все рассказанное выше — субъективно понятое, возможно, не очень точное изложение сути доктрины Зинина, оцениваемой специалистами-математиками очень высоко. Ведь Александр -непременный участник ежегодных чтений, посвященных памяти А.А.Любшцева, которого художник считает своим духовным учителем. Что из того, что они никогда не встречались. Именно знакомство с наследием, личность этого ученого-универеала подтолкнуло Зинина на столь странные для его профессии изыскания. У учеников и последователей Любищева в первую очередь нашел он поддержку. А сейчас Зининым, его творчеством заинтересовались и в Ульяновском филиале МГУ. Наш университет даже приобрел несколько его работ философско-художествениого плана. Ибо, отбросив все прежние свои увлечения, он и как художник только тем и занимается, что популяризирует открытый им закон точности и вытекающую из него философию.
Мне как гуманитарию сложно пнвять красоту и неотразимую убедительность его математических выкладок. Зато преломление зининской доктрины применительно к нашей жизни (без религиозного антуража, к которому явно тяготеет автор) представляется привлекательным и лично мне глубоко символичным. Человек по природе своей в принципе, идеале самодостаточен. Надо только не забывать, что отсчет его жизни начинается почти из ничего, из точечной тесноты, в которой каким-то чудом умещается богатейший потенциал его дальнейшего развития. И потом в ареале его обитания, если постараться приложить все силы, весь ум, непременно отыщется все для его реализации. Как бы ни был узок этот ареал, места хватит для того, чтобы, ие обижая, не утесняя, не уничтожая никого и ничего, развить все заложенное в человеке до совершенства. Довести до совершенства и условия его существования. Если бы все люди поняли это, как прекрасна могла бы быть жизнь вокруг, в стране, на континенте, на всей планете.
Н.ЧЕРНЫШЕВА.