ЗАПИСКИ О ХУДОЖНИКАХ

Каширин Степан Владимирович (1975) — советский российский художник фантаст, пишет пейзажи, натюрморты. Автор цикла «Люди=кошки».  Москвич. Окончил Московское художественное училище.

 
Как часто приходится слышать из уст соотечественников жалобы на скромность и неброскость русской природы. И за этими жалобами, превратившимися в устойчивый стереотип, мы и вправду перестаем ее замечать. А ведь можно подобрать для нашей природы и другие эпитеты: раздольная, привольная, величавая… Леса и поля, степи и реки, холмы и озера — все это даровано нам, а мы все тоскуем об экзотических пальмах, лианах, о тропиках и джунглях, в которых человек блуждает, как муравей…

На полотнах молодого художника Степана Каширина вроде бы обычные деревья, грибы, цветы, травы вдруг предстают перед нами в ином, сказочно прекрасном, волшебном и волнующем обличье.

Грибник.

— Мое детство, — говорит художник, -прошло близ станции Молодежное. Сразу за нашим домом начинался Рублевский лес. Наверное, оставшиеся в памяти впечатления детства помогают мне сегодня. Мне часто говорят, что лес на моих полотнах несколько необычный. И это действительно так, ведь я причисляю себя к фантастическим реалистам.

— Наше время не располагает к фантастическому видению мира. Не пытаетесь ли вы в своих работах уйти от реалий жизни?

Цверги.

— Я не хочу допускать эти реалии в мир моих картин. Мы и так запуганы экологическими катастрофами, катаклизмами. А я хочу показать людям, что природа должна быть чистой, такой, какой она была раньше и какой должна быть всегда. Ведь о проблемах экологии не обязательно рассказывать, изображая картины ужасающего Апокалипсиса. Можно показывать природу так, чтобы люди поняли, что земля — живой организм, живая материя, испытывающая боль от жестокого с ней обращения.

Пришелец.

— В ваших работах тесно переплетаются фантазия и реальность. Вот идет по лесу грибник — старенький, с клюкой, со взглядом, как будто обращенным в себя, а может, это и не грибник вовсе? Может, стоит отвернуться от него — и услышишь за спиной совиный хохот, старик исчезнет, будто и не было его. И окажется, что это был хозяин леса Леший, который лишь прикинулся грибником. Ваш «лес и дол видений полны»… Откуда берутся эти образы?

Елта.

— В основном это герои эпосов разных народов. Такими видятся мне древнегерман-ские гномы-цверги — маленькие мастера-кузнецы, властители недр и всех подземных сокровищ. А королева кошек с отрешенным царственным взглядом привиделась мне такой после того, как я узнал древнеегипетскую легенду о богине радости и веселья Бастет. Но более других взволновало меня чечено-ингушское сказание о боге злаков и диких животных Елте. Был он сыном жестокого бога Селы. Отец строго-настрого запретил ему помогать людям. Но милосердный бог-колос сжалился над бедным мальчиком-землепашцем и помог ему вырастить богатый урожай. За это взбешенный Села выколол Елте глаз. На моей картине добряк Елта окружен дикими животными: они не покинули его в беде.

Хранитель древностей.

— А как родился замысел этого цикла картин, почему вы заинтересовались легендами?

— Я внимательно изучал работы старых мастеров и заметил, что они часто обращались к библейским и античным сюжетам. Мне же показалось, что герои эпосов разных народов достойны не менее пристального внимания. Да и художнику эти новые, неизбитые сюжеты помогают раскрыться ярче. Ведь эпосы — это своеобразные хранители древности нашей цивилизации, мировой культуры. И именно переосмысливая их, мы можем понять своеобразие народов, особенности их национального характера. И дай Бог, чтобы этим хранителям древности не пришлось хранить лишь руины, осколки некогда существовавших величайших культур, не пришлось замолчать навеки. Но не дай Бог нам и потомкам нашим стать сиротами — пришельцами на этой Земле, вынужденными сызнова изучать и обустраивать ее…

Живая земля.

Чтобы время не изменило своего размеренного течения, чтобы оно не повернуло вспять, пишет свои полотна Степан Каширин, а провидение посылает ему необыкновенные сны. Будто бежит он по каменной лестнице от неминуемо приближающегося чудовища и вдруг, провалившись в пустоту, оказывается в церкви. Она полна людей, в ней слышен ход множества часов, стоящих здесь же. В центре церкви — своеобразная шахта, из которой исходит ослепительный свет, а из светящегося облака над шахтой льется вода. Картину, написанную под впечатлением этого сна, Степан назвал «Течение времени»…

Ольга ЖУКОВА
Журнал «Ч и П».