Гришко Юрий
Гришко Юрий Дмитриевич (1935) — советский российский скульптор из Липецка. Родом из Мурманска. Окончил Саратовский художественный техникум. Учился у Э. Эккерта, Л. Головницкого. С 1958 года живёт в Липецке. Автор многих памятников: Пушкину, Пришвину, Бунину, Тостому, Рахманинову. Кольцову, Чехову и др. В том числе летчикам Кривенкову и Шерстобитову, спасшим город. Этот памятник делался совместносо скульптором И. М. Мазуром.
Самолёт ЯК-38 взлетел в 14.12. А уже через минуту отказал левый двигатель. Командир Шерстобитов доложил, что разворачивается и начинает «строить коробочку». Это означало, что самолет движется по квадрату и делает четыре разворота влево.
500 метров до земли
Самолет летел над площадью Ленина — центром города. А дальше начинались новые тогда микрорайоны между улицей Терешковой и кольцом Трубного завода. На двигателе разрасталось пламя. В 14:14 руководитель полетов приказал экипажу набрать высоту и покинуть самолет. Шерстобитов доложил, что не работает левый двигатель и высота всего 500 метров. Им была предпринята попытка включить левый пожарный кран. При нажатии на кнопку тушения левого двигателя лампа «Пожар» погасла. Через минуту последовал приказ о заходе на посадку.
В это время на посадку заходил борт 421. Экипажем командовал майор Колпаков. Руководитель центра полетов приказал ему наблюдать на безопасном интервале за экипажем Як-28. Из центра последовал приказ о выпуске шасси и заходе на посадку. В случае если бы шасси не выпустилось основным способом, Шерстобитову было приказано перейти на аварийный, дублирующий.
Борт 421 доложил, что экипаж совершает уже третий разворот. Шерстобитов сообщил руководителю полетов, что у них не выпускается шасси. В 14:18 последовала команда руководителя полетов о развороте, полете на «дальний» и выпуске аварийного шасси. Шерстобитов доложил, что предпринял попытку открыть аварийное шасси, но оно тоже не выпускается.
Высота и скорость падали. И вновь через две минуты последовала команда о заходе на посадку. Шерстобитов доложил: «Шасси не выпущены». Это было последнее сообщение майора. Больше борт не отвечал.
И в это время майор Колпаков доложил: «Наблюдаю взрыв…»
Так погиб штурман, летчик 1-го класса, заместитель командира полка по политической части подполковник Леонтий Александрович Кривенков. За два дня до трагедии поступил приказ о назначении его в •Государственный научный испытательный институт начальником политотдела. Его ждало повышение по службе и звание полковника. Для того чтобы подтвердить квалификацию штурмана 1 -го класса, ему нужно было совершить всего один полет. Он мог и не лететь — один полет зачли бы и так. Но не таким он был человеком. По воспоминаниям однополчан, Кривенков отличался кристальной честностью.
Майор Сергей Максимович Шерстобитов тоже был опытным летчиком, уже немало прослужил в 760-м смешанном инструкторском авиаполку в составе 4-го Центра боевого применения и переучивания летного состава имени В.П. Чкалова. Именно в этом полку проходили летнюю подготовку многие советские космонавты, в том числе Титов, Леонов, Джанибеков, Добровольский…
Шерстобитов и Кривенков были ровесниками: в том году им исполнилось по 43 года…
Управлять до конца
Позднее специальная комиссия расследовала причину гибели экипажа. Кое-что выяснилось и при расшифровке «черного ящика». Оказалось, что при взлете самолета произошел разрыв топливного шланга. Разливающееся топливо воспламенилось, начался пожар. Шерстобитов, как опытный летчик, среагировал моментально. Он включил пожаротушительную систему и блокировал левый двигатель. Полет экипаж продолжил на правом двигателе. После того как пожар ликвидировали, летчик пытался выпустить шасси, но это ему не удалось вследствие нарушения гидросистемы.
Однако это было еще не смертельно, и Шерстобитов принял решение: сажать самолет на фюзеляж. Но выходной отсек правого двигателя был перекрыт выдвинутым вперед конусом, и вернуть его в рабочее состояние не удалось. Тяга двигателя постепенно падала из-за недостатка поступающего в него воздуха. А скорость поддерживалась падением с высоты.
Подъемная сила крыльев едва удерживала тяжелую машину. И только когда машина уже была уведена от города, самолет упал с высоты около 10 метров и врезался в землю. Последовал страшный взрыв.
Летчикам для аварийной посадки не хватило всего 30 метров. Получив от руководителя полетов команду на катапультирование, они остались в самолете, чтобы управлять им до конца. Они знали, что под крыльями их самолета — жилые кварталы, населенные тысячами горожан… Указом Президиума Верховного Совета СССР Кривенков и Шерстобитов были посмертно награждены орденом Красного Знамени. А благодарные жители Липецка почтили память отважных летчиков, установив им памятник на площади Авиаторов.
ВИКТОР ЕЛИСЕЕВ
И была песня.
Песня Оскара Фельцмана на стихи Роберта Рождественского «Огромное небо одно на двоих»
Об этом товарищ, не вспомнить нельзя…
В одной эскадрильи служили друзья:
И было на службе и в сердце у них
Огромное небо, огромное небо, огромное небо — одно на двоих.
Огромное небо, огромное небо — одно на двоих.
Летали, дружили в небесной дали,
Рукою до звезд дотянуться могли.
Беда подступила, как слезы к глазам —
Однажды в полете, однажды в полете, однажды в полете мотор отказал.
Однажды в полете, однажды в полете мотор отказал.
И надо бы прыгать — не вышел полет,
Hо рухнет на город пустой самолет —
Пройдет, не оставив живого следа,
И тысячи жизней, и тысячи жизней, и тысячи жизней прервутся тогда.
И тысячи жизней, и тысячи жизней прервутся тогда.
Мелькают кварталы, и прыгать нельзя…
— Дотянем до леса, — решили друзья, —
Подальше от города смерть унесем,
Пускай мы погибнем, пускай мы погибнем, пускай мы погибнем, но город спасем
Пускай мы погибнем, пускай мы погибнем, но город спасем
Стрела самолета рванулась с небес,
И вздрогнул от взрыва березовый лес.
Hе скоро поляны травой зарастут…
А город подумал, а город подумал, а город подумал — ученья идут…
А город подумал, а город подумал — ученья идут…
В могиле лежат посреди тишины
Отличные парни отличной страны.
Светло и торжественно смотрит на них
Огромное небо, огромное небо, огромное небо — одно на двоих.
Огромное небо, огромное небо — одно на двоих.
