Кузькин Андрей
Кузькин Андрей Александрович (1979) — российский художник. Занимается инсталляциями, перформансами, выставочной деятельностью.
Портрет Андрея Кузькина с сыном под портретом своего отца, художника Александра Кузькина, с ним самим в младенчестве на выставке «Редкие виды».
Возникшим в 60-e годы прошлого века концептуализм — как международный, так и сугубо отечественный, «московский романтический» согласно хрестоматийному определению философа Бориса Гройса, — и поныне остается одним из самых влиятельных течений сопtemporary art. После не слишком успешных попыток похоронить это сугубо интеллектуальное искусство, которое одним казалось недостаточно зрелищным, чувственным и рыночным, а другом, напротив, — недостаточно радикальным и бунтарским, к нему вновь обращается новое, совсем молодое, поколение художников. В чем и можно убедиться, посетив две только что открывшиеся в Москве выставки.
Расположившаяся на»Винзаводе» галерея «Риджина» знакомит столичную публику с совсем новым, но уже успевшим засветиться на всевозможных биеннале и в прочих международных проектах францухким автором — Claire Fbntaine. Он выставляется и, собственно, существует с 2004 года. Claire Fbntaine настаивает; что это — не группа, каждый из участников которой и в коллективе сохраняет собственную идентичность, но некий виртуальный автор. Почти мистификация — многие долгое время полагали, что речь идет о некоей молодой художнице по имени Клэр Фонтэн, что правда только отчасти. На самом деле артистический дуэт состоит из работающих вместе итальянки, изучавшей в Париже философию, и шотландца, приехавшего туда заниматься искусством. Что до имени, то оно, по признанию художников, должно отсылать к самой знаменитой работе Марселя Дюшана — пресловутому писсуару, выставленному под названием «Фонтан».
Claire Fontaine определяет себя как «художника — реди-мейд», полагая, что сегодня романтический культ неповторимой творческой личности уже неуместен, и охотно признает; что делает работы, очень похожие на работы других авторов. В полном соответствии с названием (Claire Fontaine — это еще и марка школьных тетрадей), виртуальный художник пишет прописи. Как и работы классиков концептуализма Джозефа Кошута или Дженни Хольцер, произведения Claire Fontaine представляют собой надписи, выложенные неоновыми трубками.
На первый взгляд может показаться, что в концептуализме молодых художников привлекает только очищенная от любого эстетства простота формы, позволяющая наиболее прямым способом донести до зрителя некую идею: в Москве Claire Fontaine представили как представителей новой волны политического искусства. Надпись «Разрушение молодит» кажется стилизованным под рекламный слоган девизом с плаката на уличной демонстрации. Неоновая «АМЕ-RIKA’ (ошибка сознательная!) словно бы сделана специально к недавним президентским выборам. Столь же прозрачными выглядят и другие представленные на выставке работы. Рисованные «правила пользования’,’ намеренно путающие схемки, объясняющие, куда вводить банковскую карточку, с указаниями, куда опускать избирательный бюллетень. Две связки воровских отмычек, украшенных, грошовыми брелками с Кремлем и Эйфелевой башней соответственно, — этакое новое орудие стремительно соединяющихся пролетариев всех стран.
Но Claire Fontaine на самом деле не агитаторы, но интеллектуалы, взывающие прежде всего к эрудиции зрителя, способного опознать во фразе «Разрушение молодит» цитату из классика левой интеллектуальной мысли Вальтера Беньямина, а в непривычном и как бы неправильном написании «AMERIKA’ -название не страны, но романа Франца Кафки. Их работы оказываются даже еще более кабинетными, нежели опусы той же Дженни Хольцер (не так давно показанные в Москве), использующей бегущую строку пусть для менее ангажированных, но куца более личностных высказываний.
Убежденным последователем концептуальной традиции выглядит и молодой художник Андрей Кузькин, чья первая персональная выставка открылась в галерее ‘АРТСтрелка projects» в Культурном центре «АРТСтрелка» на территории фабрики «Красный Октябрь». Кузькин, которому нет еще и тридцати, появился на московской арт-сцене совсем недавно и запомнился редкой для отечественного молодежного искусства серьезностью и отрешенностью, с которой он воспроизводил самые героические и аскетические формы минимализма и концептуализма Художник был готов день напролет рисовать на стене выставочного зала одну-единственную тонкую карандашную линию (перфор-манс в Stella Art Foundation) и, не боясь упреков во вторичности, вступать в прямой диалог с самыми эзотерическими представителями отечественного концептуализма — группой «Коллективные действия». Табличка с надписью «Все, что я хотел сказать, но не смог», оставленная им на дне реки, протекающей на территории подмосковного арт-лагеря «Веретьево», выглядела явным оммажем знаменитому «Лозунгу» КД 1977 года, растянутому посреди леса кумачовому полотнищу с загадочной надписью «Я ни на что не жалуюсь, мне все нравится, несмотря на то, что я здесь никогда не был и не знаю ничего об этих местах».
Свою выставку на «АртСтрелке» молодой художник назвал почти мемориально -«ЖЗН» (то есть жизнь). А ее подзаголовок повторяет летнюю табличку. И представил выставку Кузькин как едва ли не последнюю — вполне в духе московского концептуалиста предыдущего поколения Никиты Алексева, который в здравом уме и твердой памяти несколько лет назад сделал проект с пугающим названием «Посмертные рисунки». Во дворе выставочного комплекса на «Красном Октябре» Кузькин растянул еще один лозунг — «Все что есть — все мое».
И, словно бы в подтверждение того, что делать ему в искусстве в таком случае уже решительно нечего, прямо в галерее лег спать: благодаря снотворному вернисажный шум и правда не нарушал покоя художника Но он на этот раз оказался куда более многословным, чём в своих прежних, предельно минималистических высказываниях. Небольшая галерея была сплошь завешана множеством картинок, словно бы выдернутых из необъятного архива концептуалистских альбомов в духе Ильи Кабакова или Виктора Пивоварова.
Перед тем как отправиться на покой, художник и правда попытался сказать все и обо всем. Каждая из его работ -обрывок истории без начала и конца. Набросок остановки и фраза о девушке, которая ждет трамвая, хотя тут давно ходят одни только маршрутки. Приклеенная к холсту игрушечная машинка с матерной тирадой, которую словно бы бормочет одуревший от пробки автомобилист. Картина с сетованиями о том, что порой так скучно, что хочется что-нибудь взорвать — и приклеенной петардой, которую на вернисаже таки взорвали. Холст; к которому прилипла тарелочка с пятном чего-то красного и признанием «Я — не вегетарианец? И множество других картинок и слов, напоминающих даже не бормотание спящего, но скорее какой-то отсчет овец, которым тешится страдающий бессонницей.
Андрей Кузькин, конечно, концептуалист, но концептуалист; как выяснилось, сугубо московский. Он бы и хотел быть лаконичным и элегантным, как западные коллеги, но, увы, не получается: так и лезет в сознание, а оттуда — на холст бесконечный поток непонятно чьих слов. Для западных неоконцептуалистов из Claire Fontaine достаточно двух-трех слов, написанных неоном, — ведь каждое слово сегодня так или иначе содержит множество Смыслов и аллюзий, и дело зрителя — найти их. Для московского концептуалиста нового призыва случайных и ничейных слов и картинок по-прежнему слишком много — гораздо больше, чем внятных смыслов. И как бы ни хотелось спать, приходится продолжать ту же вахту, которую некогда начали классики вроде Ильи Кабакова или Дмитрия Пригова, -разгребать мусорные залежи художественного языка.
Ирина КУЛИК
