Криворучко Василий
Криворучко Василий Павлович (1919-1994) — русский советский художник график. Родом с Алтая. Воевал. Учился в Московском педагогическом институте. Жил в Мукачево, учился у Ю. Вираги. С 1951 года живёт в Воронеже.
Известно, нет пророка в своем отечестве. Его отечество — Воронеж. А монографию о нем, художнике Василии Павловиче Криворучко, издали в Чехословакии. В своем родном городе он прослыл скандалистом. Уж если придет на какое совещание — всех взбудоражит. И руководство обижал. А в действительности он — мастер и большой душевной щедрости человек…
Когда у него была персональная выставка в Академгородке под Новосибирском, то выпала возможность продать все картины. А он:
— Не продаю. Найти бы мне им надежный приют — даром бы отдал.
К кому только не обращался Василий Павлович с предложением безвозмездно взять цикл его картин о Куликовской битве.
Богородицк Тульской области — счастливый город. Его музей получил в дар от художника шестьдесят картин. Рядом — поле Куликово. О лучшем и не мечталось.
И своему городу Криворучко дарит более тридцати ценных икон. Спасает редчайшую книгу из библиотеки одного из первых летописцев Воронежа епископа Митрофания — в букинистическом магазине покупает том за пятьсот рублей и дарит его музею.
Когда уходил из жизни его друг В.Петровский, то свое собрание картин завещал городу. Но завещал, чтобы в руки города они попали только через Василия Павловича. Так надежнее.
Среди первых Криворучко поднял голос в защиту Успенской церкви, от стен которой отчаливали первые корабли русского военного флота Петра Великого. Он собирал и хранил до нужного часа документы, свидетельские показания о том, что дом № 3 по проспекту Революции — именно тот дом, в котором родился И.Бунин.
Под Новый год покупает мешок конфет, игрушек и во дворе своего дома устраивает замечательные елки, слава о которых прошла по всему городу. А какие столы в этом дворе накрывают в День Победы! Окна выходят на братскую могилу, в которой покоятся сыны Сибири, Грузии, Белоруссии… Приезжают их внуки, дети — всех объединяет стол на улице Тимирязева.
Пришло его время, время тех, которые не пристраивались, не суетились, а честно работали и честно держали слово перед людьми.
Журналист о нем в молодежную газету написал, решил этой публикацией открыть цикл статей о людях перестройки, а гонорар перечислить в Советский фонд культуры. Точнее, на строительство в Воронеже памятника Андрею Платонову. Вроде бы везде была согласована первоначальная публикация цикла, да вдруг на каком-то уровне посоветовали: о Криворучко -хорошо, но с гонораром — лучше всего просто в Советский фонд культуры. Не надо на памятник Платонову. Нужно постановление Совета Министров СССР. Дошло это до Василия Павловича:
— Очерк обо мне? Зря. А вот идея про Платонова — здорово. Ребята, не отступайте. Какая же это перестройка, если народ на памятник народному писателю не может собрать свои же деньги без команды сверху?! Да у Платонова же в родном Воронеже ни музея, ни улицы его имени. Да кто же нам такое простит?! А я с художниками организую продажу картин с аукциона, и все вырученное — в фонд будущего памятника! Нас поддержат.
…Нас поддержат. Во-первых, это сделают прожитые нами годы и встреченные нами люди.
Криворучко поначалу был вполне «благополучным» и «удобным» художником: рисовал строения Нововоронежской атомной станции, мощно штурмующие небо трубы заводов синтетического каучука, шинного, городской электростанции.. Правильно «отражал современность», имел поощрения, благодарности, дипломы. Ему заказывали индустриальные пейзажи для Домов культуры, официальных кабинетов.
Все перевернула поездка на Кольский полуостров, в Мурманск. Ночь провел в беседах с одним бывшим майором, воевавшим в здешних местах. Случайно встретившись, они даже и не познакомились — так и остался майор в памяти безымянным. Майор тот имел много претензий к художникам, писателям, которые войну подавали совсем не такой, какой она была на самом деле. И совсем вышел из терпения майор, когда узнал, что сидящий перед ним художник -тоже, как и он, участник войны. То же хлебнул и пережил… А вот, рисует «что прикажут».
Словом, пропало у Василия Павловича то лето. Не стал писать причалы, романтику рыболовецкого труда… Проехал по тем местам, из которых «еле живым вышел» майор. Когда увидел, то подумал: «Тут бы и Верещагина оторопь взяла…» Он видел тундру, усеянную костьми. Насколько глаз хватает -до самого горизонта. Спустя годы он узнает, что в этих труднодоступных районах не захоронено несколько десятков тысяч защитников Заполярья.
Осенью того же года поехал на Поле Куликово. Увидел заброшенный старый дом: окна забиты, только в одном оставлена подслеповатая щелочка. Подле на завалинке сидела старая женщина, по морщинам которой катились слезы.
— Как жизнь, мамаша? Чем занимаешься? — решил своим участием подбодрить старуху.
И она так неожиданно и спокойно:
— Мужа жду. С войны не вернулся. На детей похоронку получила, а на него -нет…
И вот тогда как-то все соединилось: и возмущение бывшего майора, и увиденное в Заполярье, и судьба одинокой женщины на краю исторического Поля Куликова… Возможно, ее муж среди тех тысяч «без вести пропавших», останки которых он видел под Мурманском? А вдова его доживает век на краю Поля битвы, где тоже «без вести» канули в вечность тысячи и тысячи безымянных воинов Дмитрия Донского…
Криворучко трижды пытались из партии исключить, как говорится, «за язык». Первый раз парторг спас: вовремя сообщил, что в их коллективе требуется «враг народа» — выбор, по всей вероятности, падет на него, Криворучко, уж больно на собраниях ретив! Уехал тогда из города… В 1953 поделился с
коллегами, что «тошно жить» — не дают в творчестве выразиться, как того душа просит. На партсобрании был исключен из партии, но в райкоме не утвердили решение — выговором обошлось. Потом чуть было не стал жертвой повального увлечения футболом. Был Василий Павлович в ту эпоху преклонения перед «мастерами мяча» председателем областного отделения Союза художников. А две квартиры, предназначавшиеся художникам, власти отобрали для футболистов. Он так и проинформировал своих коллег, но власти обвинили его в клевете…
— Ну не так же! Не так жили в моем доме! Как вернуть людям понятие чести, добра?! Стал искать ответ в прошлом. Я с участниками Куликовской битвы стал разговаривать, как с живыми. Образ каждого я ощущал очень зримо…
В областной печати появились статьи, обвиняющие его в уходе от действительности и воспевании религиозного мракобесия. Чохом в «мракобесы» записывались А.Рублев, С.Радонежский… После его злых выступлений на активах, собраниях, конференциях к нему подходили и ответственные товарищи, соглашались, но, как правило, вздыхали и с намеком, полушепотом информировали, что они бы и не против, но вот «наверху»… Криворучко тут же взрывался: «Так давайте же вместе против тех, кто мешает! Чего шептаться и намекать? Я понимаю, что у вас прадед с прабабкой крепостными были, но вы-то себя людьми свободными мните!»
…Самая крупная его победа? Наверное, начало реставрации на берегу реки Воронеж Успенской церкви. Сколько было писем, выступлений, встреч с «отцами» города и области. Десятилетия два продолжалось, как говорили некоторые, «бестолковое упорство». Теперь у Василия Павловича второй этап — добиться, чтобы здесь открылся музей зарождения русского военного флота. С музеями Севастополя, Ленинграда, Архангельска и Мурманска ведет переписку-переговоры как штатный работник будто бы уже действующего музея.
— А кто мне указ? Сам себя назначаю ответственным — сам перед собою и отвечаю за сделанное или не сделанное. Так легче дело вершить.
Какое бы доброе дело по сохранению памятников старины в Воронеже ни начиналось — ищите в ряду зачинщиков Криворучко. Не примкнувшим, а среди первых поднявших проблему так, что о ней заговорил весь город. Вот недавний пример. Областная газета «Коммуна» опубликовала письмо, подписанное писателями, художниками, с требованием убрать с постамента памятник поэту А.Кольцову работы народного скульптора СССР П.Бондаренко. Дело в том, что этот памятник стоит в городе… не принятым никакой комиссией, так как образ, созданный скульптором, не соответствует облику народного поэта. Длиннополая… шинель, рука — засунутая за отворот этой шинели. Видно, некогда скульптор взял какую-то другую известную фигуру — дa изменились времена. Вот и нашел выход: к шинели приторочил… голову поэта.
Среди представителей общественности подпись В.Криворучко. Он на трибуну рвался сказать все, что думает о «произведении искусства» еще тогда, когда было торжественное открытие памятника, не увековечивающего память поэта, а оскорбляющего ее. Если бы тогда рядом с ним встали все те, которые сегодня подписали письмо в «Коммуну»… Да, тогда был период застоя, а сейчас — гласности. И глас некогда вопиющего в пустыне вдруг обретает единомышленников и сподвижников.
Ранее они большей частью были лишь в застольях да узком кругу дерзких поклонников творчества художника. Застолья проходили, и разговоры оставались разговорами «для души». Трудно складывался круг друзей. Он много ошибался. Он верил слову, первому благородному порыву человека. Скольких он обогрел, приютил!
К нему ехали за словом и поддержкой из других городов. Не буду называть
имени хорошего молодого художника, который «взял» Василия Павловича одержимым интересом к старине. Молодой человек покинул город, в котором жил, и переехал в Воронеж потому, что «здесь живет Криворучко». Он долго жил в мастерской старшего друга. Жил, работал, но постоянно «горе русского народа» глушил одним — водкой. Беседы оставались беседами, и Криворучко не посчитался с тем, что молодой талантлив и перспективен: «Водкой служение Отечеству не докажешь — каким бы талантом ни обладал. Не сопливиться, а работать надо…» И решительно указал на дверь. Вспоминать об этом не любит.
— Надо бороться за человека. Сохраним в человеке человеческое — обеспечено и человеческое отношение к прошлому… Спасал Россию всегда Человек -знающий, думающий, тонко чувствующий. Человек-философ и великий созидатель. Такие, как Андрей Рублев, Сергий Радонежский… Созидатели духа. Вот уже много лет пытаюсь подступиться к образу Тихона Задонского. Недаром же Достоевский в письме к Майкову писал: «Хочу выставить во 2-й повести главной фигурой Тихона Задонского. Авось выведу величавую, положительную, святую фигуру. Почем мы знаем: может быть, именно Тихон-то и составляет наш русский положительный тип, который ищет наша литература»… А Тихон-то почти земляк наш — в 80 километрах от Воронежа жил, в Задонском монастыре. Достоевский рекомендовал всем читать то, что написал Тихон. Всем, желающим познать душу русского народа… А в Задонске тот очаг отечественной культуры в запустеньи. Надо обязательно съездить в Липецк, Елец, Задонск да встретиться с тамошними краеведами — что же это они тревогу не бьют?
…Очаги культуры. В Павловке нас встречают подвыпившие женщины и растерянный парторг колхоза. Видно, никто и никогда сюда не заезжал, чтобы всерьез поинтересоваться жизнью села. А то, что им говорит бородатый художник, — когда-то слышали. Слышали от своих дедов, что был в Павловке будто бы и какой-то театр, и музей… Что так плохо сейчас живут? Так когда-то село было обозначено неперспективным.
Павловка. Имение С.Волконского, бывшего декабриста. У него и его сына была цель: создать в Павловке «центр европейской культуры». Не больше — не меньше. И таковой центр был. Уникальнейшая библиотека, многих изданий которой не имели ни библиотеки Петербурга, ни Москвы. Не менее славный парк. Здесь Волконские занимались воспитанием и обучением народа. Здесь были собраны редчайшие документы о восстании декабристов. Первый музей, им посвященный, свое существование начал здесь…
Сегодня от водопровода, сработанного в прошлом веке, остались воспоминания да заброшенные колодезные шахты. Крепость каменных столбов въездных ворот в парк пробовал молодой дуралей тракторист: зацепил тросом и рванул. Но самое удручающее впечатление производит бывшая церковь, в которой на заре Советской власти разместился клуб. Ободранные стены, провисшие потолки, дырявая крыша. За все годы существования клуба — ни одного ремонта!
Колхозницы молча внимают возмущениям Василия Павловича, а потом вдруг выдают:
— Да кто же нас тут когда к культуре поманил?! Культура у вас, в городах. У нас одна обязаловка — планы выполнять. Да ты в нашем райцентре, в Грибановке нашей, бывал?! Там сейчас «очаг культуры»… Вот там и ищи виноватых.
…Аккуратное здание райкома партии и райисполкома, чистенький сквер подле него, а рядом… Рядом — боль и слезы. Хорошо сохранившееся здание церкви несколько лет назад по причине «ненадобности» и «отсутствия верующих» закрыто. Прекрасный памятник архитектуры, оказывается, по мнению областного управления культуры, «особой ценности не представлял». А из Грибановки во все инстанции шли письма от жителей с просьбой помочь в восстановлении памятника. Верующие предлагали свои деньги. В отчетах значилось, что открытие церкви нецелесообразно, так как… нет верующих. А они — рядом. Наверное, это один из уникальнейших долголетних протестов — закрытая церковь работает. Из храма иконы и вся необходимая атрибутика перенесены в простой жилой дом, в котором старики и старушки безо всяких священнослужителей сами справляют все службы. Не только ради любопытства, но и ради сочувствия и соучастия идет сюда молодежь. Люду по престольным праздникам в дом набивается такое количество, что нечем становится дышать, и районная «Скорая помощь» только и работает, что на обслуживании этого дома. Стариков выносят на носилках и несут в машину мимо свободного и рассчитанного на вечность «культового здания», преданного местным руководством варварскому разрушению. Рушит время, рушат незрелые умом подростки…
Перед этой поездкой молодой ученый В.Бойков, занимающийся историей декабризма, просил Василия Павловича дать согласие написать для Борисоглебского музея портрет С.Волконского. Особого желания художник не проявлял, но, совершив «экскурсию» по местам былого «центра европейской культуры», через некоторое время позвонил Бойкову:
-Володя, зайди… Посмотри эскиз и скажи свое слово. Да прихвати с собою все, что у тебя есть о Волконском — начитаться надо хорошо.
Зима отдана Волконскому. Вышел он на полотне светлым, одухотворенным. В окружении крестьян. В окружении прекрасной природы родной Павловки. И вот уже просьба ко мне:
— Когда будешь свободен? Чтобы мы в Павловку и Грибановку еще раз съездили и всерьез поговорили там с руководством? Ты знаешь, там, оказывается,~ один парень — на общественных началах создал сильнейший музей! Его надо поддержать, чтобы он себя одиноким не чувствовал… И Павловку, авось, поднимем. И церковь восстановим…
Лет пятнадцать назад за бесценок Василий Павлович вдали от Воронежа, на хуторе Антиповка Павловского района, купил добротный дом. И каждое лето уезжает туда «хозяйствовать». Возвращаясь, с восхищением рассказывает о тамошних стариках, с негодованием — о своих очередных скандалах с колхозным начальством из-за того, что оно не желает помочь вымирающему хутору. Но съездить в гости в Антиповку все было недосуг. Правда, год назад я проезжал по трассе, вдали точечкой стоял старый антиповский ветряк, и представитель колхоза «Рассвет» с гордостью показывал в ту сторону и говорил, что берегут «красавицу, как зеницу ока».
И вот приехали к «красавице» с Криворучко. «Моя же ты кормилица!..» Нашелся какой-то алкаш, разобрал крылья на топку. Потом художник написал картину, у которой стоишь, — и плакать хочется. Он так и назвал ее — «Моя кормилица». После этой картины я еще раз специально поехал в Антиповку…
Антиповка — хутор мастеров. Плели корзины тут так, будто они не для переноса тяжестей, а на художественную выставку. По заброшенным домам хутора видно, что хозяева их были плотниками и столярами со сметкой и выдумкой: умели такие вензеля по дереву выделывать, ровно и не руками, а самой природой творились наличники, фронтоны, крылечки… Да что там! Даже в таком простом деле, как перевозка сена, и то преуспевали. На утлую лодчонку (это уже, почитай, совсем недавно) столько укладывали, что на другом берегу полуторка за раз не могда увезти. Мастерство укладки? Циркаческие способности правящего лодкой? Кто теперь узнает? Кто теперь повторит?
Да тут и сама природа с секретом. В одной из точек излучины реки есть такое место, такая игра эха, что и впрямь будто не с эхом разговариваешь, а с самым что ни на есть настоящим лешим.
А потом пришел сюда «прогресс»…
Когда областная газета «Молодой коммунар» опубликовала фоторепортаж о хуторе, «открытом» художником, то из соседней Курской области прислал письмо молодой юрист, работающий в Касторненском районе. У него идея: собрать единомышленников и обосноваться в каком-нибудь хуторе типа Антиповка, чтобы работать и возвращать ту сельскую культуру, которая во многих местах почти угасла. И молодому человеку очень важно, что в Антиповке живет в летние месяцы несколько художников — есть основа для союза! Не знаю, откликнется ли еще кто на идею юриста из Касторного, но уже то хорошо, что любовь Криворучко к «своей Антиповке» заразила кого-то еще. И любовь не бесплодная, а действенная.
И хотя искусство требует времени, сосредоточенности, покоя, в то же время:
— Надо спешить. Хотя бы наскоро схватить тех, которые заслуживают со временем перейти в картину. Вот, писал когда-то писателя Люфанова… Надо бы со временем к нему вернуться. Уж больно мне хочется передать, что именно благодаря ему были спасены для потомков могилы поэтов Кольцова и Никитина. Бульдозером счищали кладбище под площадку для здания нового цирка. Так Евгений Дмитриевич надел все свои военные награды, обзвонил писателей-фронтовиков — взялись они за руки и стали на пути бульдозера, как на пути танка…
Пишу эти строки. Звонок. Звонит Анна Андреевна Русанова, старейший профессор, воронежский знаменитый хирург. Потомок тех Русановых, которые были связаны с Львом Толстым:
— Я скучаю. Что-то ко мне давно не заходил крикун… Только Василию Павловичу не говорите, что я его так называю…
Сеансы написания портрета А.А.Русановой затянулись.
— Уж больно интересно мыслит человек, — поясняет Василий Павлович. — А знание поэзии, мира послереволюционной литературы — фантастика! Не хочется расставаться. Поговоришь, поспоришь с ней, и появляется желание работать на таком уровне, на котором вот такие, как Анна Андреевна, жили и работали.
Прошлый год был у художника юбилейным-70 лет.
— На самом-то деле я ровесник ребят из войска Дмитрия Донского… Это когда я их пишу. А когда встречаюсь с Сашей Аникеевым — мне вообще никаких лет и нету. Только жить начинаю.
Его трудно застать дома. Все в заботах да в разъездах. Но есть в году две даты, когда его можно безошибочно отыскать.
В день рождения Пушкина он неизменно едет в гости в Новую Усмань, село под Воронежем, в школу, где преподает Герой Социалистического Труда В.М.Злобина. В этой школе много лет назад учительница с помощью своих учеников открыла музей великого поэта. У истоков этого музея стоял и художник Криворучко, который подарил ему несколько своих работ. Здесь есть работы многих воронежских художников, им дорогу сюда указал Василий Павлович.
— День рождения Пушкина, проведенный с детьми, — что может быть ценнее в году?! Весь день можно говорить о прекрасном, которое в книгах, на полотнах художников. О прекрасном в жизни. Мы в тот день все вместе учимся делать жизнь прекрасной.
…А 8 сентября вы всегда найдете его на поле Куликовом. Он там с этюдником. В окружении пришедших поклониться славным сынам прошлого. Нашим вечным ровесникам по духу.
Эдуард Ефремов.
