Коро Камиль
Жан Батист Камиль Коро (1790-1875) — французский живописец пейзажист, портретист, гравёр.
Автопотртет. 1825 год.
Камиль Коро работал но многих жанрах, но в историю французской да и мировой живописи вошел как непревзойденный мастер пейзажа Благодаря ему мы полюбили природу Франции: ее легкие утренние туманы, полные таинственного движения вечерние сумерки, хмурые дни с легкими жемчужно-серыми облаками… Искусство Коро полно тихой, просветленной, порой меланхолически-грустной гармонии.
Всю свою долгую жизнь художник провел в непрерывных путешествиях, бродя с этюдником по лесам и дорогам Франции, неутомимо работал в любую погоду, даже под проливным дождем. Он одним из первых начал писать не сочиненную фантазией живописца природу, кик было принято до него, а непосредственно с натуры, передавая не только увиденный и прочувствованный ее портретный образ, но и музыку ее полей, порывы ветра, шелест лесных чащ и чуть слышные всплески дремлющих речных вод…
Вечер. 1860-е годы.
Итальянская вилла за пиниями.
Замок Пьерфон.
Мант, кафедральный собор и город. Вид из-за деревьев утром. 1865-1870 годы.
Отсюда и техника трепещущих мелких мазков, которые на расстоянии создают поразительный живописный эффект насыщенного влагой воздуха, рассеивающейся под лучами солнца мглы, далеких просторов живой, дышащей природы. Этот разнообразнейший мир, в каждом уголке которого было открыто художником столько неизъяснимого очарования. Коро населял фигурками бредущих путников, пастухов и пастушек, рыболовов, а иногда его воображение рождало образы прекрасных существ, которые были сродни пугливым нимфам древности.
Надо сказать, что Коро с не меньшей страстью. чем природу, любил и людей, но писал их очень избирательно. Его не привлекали модные светские красавицы в роскошных туалетах, которых так любили изображать его коллеги. Коро искал свои модели в среде простых тружениц, работниц, модисток, крестьянок. Поэтому при жизни художника мало кто знал о его портретной живописи.
«Я пишу не менее двадцати фигур в год»,— говорил Коро своему другу, хотя за всю жизнь осмелился выставить в Салоне лишь две подобные картины. И на то у него были серьезные причины. Дело в том. что критика резко отзывалась о тех произведениях художника, которые не являлись только пейзажными. Как-то раз Энгр. великий рисовальщик, встретившись с Коро у картины. изображавшей одну из его Венер, резко повернулся и ушел, чтобы не выказать своего далеко не лестного мнения. Этот жест произвел на Коро тягостное впечатление. Однако он неустанно повторял: «Избирать профессию художника можно лишь в том случае, если в человеке есть подлинная страсть к природе и склонность к настойчивой, упорной работе. Не надо гнаться за успехом или за денежной выгодой. Не надо огорчаться, если ваша работа подвергнется порицанию. Ваше убеждение должно быть вашей броней: оно заставит вас идти прямым путем, не отступая перед препятствиями. Неустанный труд то в созидании, то в наблюдении станет вашим уделом — труд и неуязвимая совесть».
Коро оставил более двухсот картин с изображением женщин, которые, строго говоря, трудно отнести к жанру портрета. Едва ли можно назвать портретом и полотно, где юная девушка сидит на холме и читает книгу. Справа в глубине пасется небольшое стадо овец. Что это — пастушеская идиллия? Или художник поведал нам об одиночестве молодого существа, заполняющего пустоту собственной жизни похождениями литературных героев? Думаю, ни то, ни другое. Взгляните, каким очарованием, какой искренней сердечной простотой наполнен образ этой скромной крестьянской девушки. Милая естественность и простодушие— вот черты, которые всегда пленяли художника и которыми он наделил эту прелестную читающую девушку. Образ, полный обаяния, благородной грации, душевной мягкости и достоинства. Музыкальность художника сказалась и на этот раз. Портрет отличают нежная трепетность серебристого колорита, мелодическая плавность и красота линий. Не случайно Коро придавал такое значение одежде своих моделей. Ее он продумывал всегда с необыкновенной тщательностью. Как и одежду этой читающей девушки. Не правда ли, мелкая дробь полосок ее платья созвучна бледному фону неба?
Маленькая читательница.
Трогательно-нежный облик девушки обладает удивительной лирической силой. Одухотворенность ее черт, самозабвение, с которым она погружена в чтение, невольно свидетельствуют о глубине и страстности ее натуры. Эти черты, а главное, духовность девушки восхищают художника, нашедшего если не идеальный, то, во всяком случае, несомненно, близкий его сердцу образ.
Камиль Коро прожил долгую жизнь, но признание и слава пришли к нему лишь в преклонные годы. Родился он в Париже в 1796 году в семье, владевшей модным магазином, который знали все щеголихи французской столицы. Окончив Руанский коллеж, он был отдан в приказчики. Отец и слышать не хотел о занятиях сына живописью. Даже когда Коро было уже за пятьдесят и он был широко известен, его строгий родитель все еще не мог поверить, что сын — настоящий, большой мастер.
В 1822 году 26-летний Коро, твердо решив стать художником, объявил об этом отцу. Скрепя сердце отец выделил сыну небольшую ренту, на которую тот с трудом и существовал около сорока лет. До того момента, когда наконец стали покупать его картины.
Учиться живописи Коро начал сначала у А.Мишаллона. а затем у В. Бертена — представителя школы классического пейзажа, который, по признанию самого художника, мало что дал ему. Мастера-классики строили свои пейзажи по определенной кулисной схеме, беря за основу природу Италии и обязательно вводя в картину мифологический или исторический сюжет.
Утро в Венеции. 1834 год.
Коро, следуя веяниям времени, тоже провел несколько лет и Италии. Но писал там небольшие этюды с натуры.
«Гений французской живописи», как его в конце концов стали называть, десятки лет был вынужден терпеть строгую, иногда издевательскую критику газетных писак и суждение пристрастных недальновидных коллег, которых возмущала или отталкивала его оригинальная живопись. Поразительны в этой ситуации были стойкость и убежденность художника в своей правоте, все же одержавшего, правда, после сорока лет напряженнейшего труда, победу над косными вкусами тогдашней публики.
Доброта Коро не знала пределов. Любой нуждающийся художник мог рассчитывать на его денежную помощь. Известно, например, что он подарил дом слепому и обнищавшему к старости Оноре Домье, выдающемуся художнику Франции. Поддержал вдову художника Жана Франсуа Милле. оказавшуюся без средств. Он всем желающим разрешал делать копии со своих картин, охотно поправлял неудавшиеся полотна и даже подписывал их, чтобы создателю было легче их продать. Зная об этом, некоторые художники работали «под знаменитого Коро», легко сбывая эти свои поделки за границу. Как остроумно заметил один американский искусствовед, «из 2000 Коро — 3000 находятся в Америке».
Жизнь художника не была богата внешними событиями. Достаточно сказать, что он даже не выбрал времени, чтобы жениться. Веселый, вечно распевающий во время работы песни и арии, этот неутомимый труженик многим казался счастливейшим из смертных. И только близкие друзья порой замечали в его взгляде затаенную печаль. «У меня и жизни,—утверждал художник. …..лишь одна цель — писать пейзажи, и я непрестанно буду к ней стремиться. Подобное твердое решение несовместимо с серьезной привязанностью». Действительно, вся его жизнь была наполнена неустанным трудом. И, надо сказать, он достиг совершенства. Никому до него не удавалось с такой точностью передать легчайшие светотеневые переходы, создающие, как я уже говорила, впечатление движения вечно меняющегося мира. В картине, которую мы воспроизводим из собрания Оскара Рейнхардта в Винтертуре (Швейцария), поэтическую среду для милой читающей девушки создает как раз серебристая, так называемая валерная живопись, состоящая из великого множества бережных, деликатных мазков, положенных на холст трепетной кистью Коро — «Моцарта французской живописи».
Коро скончался в 1875 году. Ему бцло в ту пору 79 лет, и его давно все ласково называли «папаша Коро».
Друг и первый биограф художника Альфред Робо так заканчивает свой рассказ о его жизни и творчестве: «Мы, французы XIX века, горды тем, что среди нас жил этот благородный человек, символизирующий самые высокие… качества нашего народа, образ Коро и сегодня сияет на весь мир неугасимым светом истины, красоты и добра».
Татьяна Седова.
По одной версии первой увидела пустую рамку на стене и осколки стекла на полу в боковом зале номер 67 на втором этаже музея одна из посетительниц. Женщина подняла крик, на который прибежал охранник и дал сигнал тревоги. По другой — «заслугу» обнаружения пропажи приписывают охраннику, что, по моему мнению многократного посетителя Лувра, представляется маловероятным: свою «вахту» в музейных залах смотрители и смотрительницы, среди которых большинство — выходцы из бывших французских колоний, несут спустя рукава, видимо, целиком полагаясь на современную электронику.
Вообще-то электроника срабатывает. Стоило мне в провинциальном музее дотронуться до средневековой кареты,как тут же раздался вой сирены. Мне пришлось доказывать, что у меня и в помыслах не было похитить карету Тем более странно, что в Лувре похититель смог беспрепятственно вырезать бритвой из рамки под стеклом полотно высотой 34 см и длиной 49 см.. Предположительно, вор спрятал под одеждой картину, смешался с толпой туристов и был таков.
Видимо, первомайское воскресенье для воровской операции было выбрано не случайно. В Лувре заведен порядок принимать посетителей в первое воскресенье каждого месяца бесплатно. Естественно
в такие дни туристов в музее особенно много. (Лувр посещают в год 5—6 млн. человек).
Как только прозвучал сигнал тревоги, в дело вступили профессиональные охранники-полицейские. Конечно, они не знали, давно ли произошла кража, но со свойственной стражам порядка безапелляционностью посчитали, что вор еще не ушел с места преступления. Блокировав входы и выходы, они принялись обыскивать самым тщательным образом посетителей музея. Экзекуция — иначе этот повальный обыск не назовешь — затянулась на несколько часов. Началась паника. Слабонервные рыдали, кто-то упал в обморок. Украденную картину не нашли.
Зато на рамке обнаружили отпечаток пальца.’ Вероятно, его случайно оставил злоумышленник Во всяком случае это «вещественное доказательство» отныне станет путеводной нитью для отдела полиции по розыску похищенных художественных ценностей, который был создан во Франции в связи с участившимися случаями воровства картин и других произведений искусства (в 1996 г оду число похищений превысило 5 тысяч). Кстати сказать, за последние 8 лет Лувр трижды понес потери от воров. Но «преступление века» было совершено в музее в теперь уже далеком 1911 году. Тогда было похищено знаменитое на весь мир полотно флорентийского живописца и скульптора Леонардо да Винчи «Джоконда». (Она же Мона Лиза, жена Франческо дель Джокондо). Через два года картину обнаружили в Италии под кроватью у бедного итальянского художника Винченцо Перуджиа. По его словам, он похитил полотно из … патриотических побуждений. «Я патриот и хочу, чтобы это произведение искусства вернулось на мою родину», — сказал он при аресте. Но «Джоконда» вернулась в Лувр…
Похищенная на этот раз картина Камиля Коро — не столь известна. Она называется «Дорога в Севр» (Севр — предместье Парижа, в котором находится старинная фарфоровая мануфактура). Эту картину музею подарили в 1902 году — четверть века спустя после смерти художника.
Но в коллекции Лувра, насчитывающей 85 полотен Камиля Коро, есть куда более известные картины этого живописца, как, например, «Женщина в голубом» или «Мариетта, римская одалиска». Полотна Камиля Коро украшают многие музеи мира, в том числе Музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина в Москве.
Художник прожил долгую жизнь (1796—1875), много написал, хотя всерьез занялся живописью лишь в 27 лет. Но по свету гуляет и немало подделок. «Путевку в жизнь» некоторым из них дал сам живописец.
По доброте душевной он собственноручно подписывал приглянувшиеся ему подделки «под Коро» своих менее талантливых собратьев по цеху.
Подлинные картины Коро в цене. Вор, который шел в Лувр на рискованное «дело», без сомнения, это знал. На недавних аукционах Коро идет по цене от 150 тысяч до 1,5 миллиона долларов. Воспитанный в традициях академизма, Камиль Коро предпочел писать с натуры, передавая на полотне свои непосредственные впечатления от окружавшего его мира. И в этом он преуспел. Его пейзажи, постепенно погружающиеся в дымку и теряющие четкость изображений, перекинули мостик к французскому импрессионизму. И еще он был превосходным мастером портрета, особенно женского, и рисовальщиком.
Парижская полиция не исключает, что вор выполнял заказ какого-нибудь толстосума — любителя живописи Камиля Коро. Продать ворованную «Дорогу в Севр» открыто на аукционе — затея невозможная. Остается полагать, что полотно осядет в какой-нибудь частной коллекции и будет услаждать взор исключительно ее хозяина. И пока суд да дело, любителям живописи остается знакомиться с «Дорогой в Севр» по репродукциям.
Николай Паклин.
