Чорос-Гуркин
Чорос-Гуркин Григорий Иванович (1870-1937) — алтайский живописец, представитель рода чорос.
Автопортрет.
Для каждого алтайца имя Григория Ивановича Чорос-Гуркина почти священно. Исследователи его наследия гордо именуют себя гуркинистами — по аналогии с пушкинистами, знатоками творчества Пушкина. И такое отношение неудивительно: в Республике Алтай считают, что именно этот человек открыл культуру алтайцев всему миру.
Бесполезное занятие
Родился Григорий Иванович Чорос-Гуркин в Улале (ныне Горно-Алтайск) в семье кустаря-шорника. Учился в приходской школе, а в свободное время любил заходить в стоящую рядом иконописную мастерскую, помогал ученикам готовить доски, растирать краски. Один из студентов по доброте душевной стал обучать смышлёного подростка тому, что знал сам. Но однообразный перевод по шаблону носов, бровей и глаз быстро наскучил мальчишке, и он стал рисовать то, что видел вокруг. Это заметил другой старший товарищ — Андрей Никифоров, ставший для Григория первым настоящим наставником. Андрей настолько увлёк своего подопечного живописью, что тот стал отдавать ей практически всё своё время, чем немало огорчал родителей. Они искренне не видели в увлечении сына никакого практического смысла.
В 13 лет Григорий закончил школу, однако по просьбе главы местной христианской миссии отца Макария ещё полтора года работал в иконописной мастерской. Затем её распустили, а часть мастеров перебрались в Бийск и организовали там артель. Гуркин остался в Улале и 5 лет трудился учителем. Но любовь к искусству победила, и в 1890 г. он находит старых друзей, поступает к ним учеником, а затем быстро становится ведущим художником артели.
Неприветливая столица
Первой серьёзной картиной молодого живописца стала «Жертвенная ночь» (или «Камлание»), написанная в 1895 году. Удивительна смелость, с которой автор преодолевает колористические трудности, связанные со сложностью ночного освещения: зеленоватого сияния луны и красноватых отблесков костра.
А в 1896 г. в Бийск на каникулы приезжает ученик регентских курсов Петербургской певческой капеллы Андрей Анохин. Анохину тогда 24 года, он прекрасно образован, знает несколько европейских языков, серьёзно изучает музыку, историю и этнографию Алтайского края. Нового приятеля восхитил талант Гуркина. Он убеждает алтайского самородка поступать в Санкт-Петербургскую художественную академию. Идея, конечно, чрезвычайно соблазнительная, но Григорий-то уже человек семейный, на его попечении жена — Мария Агафонов-
на и двое детей. Не без колебаний художник соглашается, но ещё целый год работает учителем, собирает немалые по тем временам 800 рублей, половину отдаёт супруге и наконец отправляется в столицу.
Город на Неве встречает неприветливо, двери художественных училищ не спешат для него открыться. А Гуркину уже 27 лет. Однако его работы замечает великий русский художник-пейзажист Иван Иванович Шишкин и искренне восклицает: «Зачем вам академия?! Вот вам мастерская, мольберт, краски, полотно, приходите сюда и пишите со мной!» Так Григорий, словно по мановению волшебной палочки, получает уникальную возможность творить под руководством настоящего мастера.
К сожалению, Шишкин в тот момент уже не молод и серьёзно болен. Но последние месяцы своей жизни русский художник полностью посвящает ученику-алтайцу. В упорном, практически без выходных, труде проходят осень и зима 1897-1898 года. Гуркин постигает основы реалистического искусства, учится вглядываться в природу, Шишкин торопится передать ему всё то, чем сам владеет в совершенстве.
На берегу Катуни
В марте 1898 г., после смерти дорогого сердцу учителя, Григорий возвращается на Алтай, а весной следующего года вновь штурмует Академию художеств. В результате становится вольнослушателем в мастерской известного художника-передвижника Александра Александровича Киселёва. Но в Санкт-Петербурге Гуркин появляется редко, в основном работает самостоятельно, на родине.
Алтайка в чегедеке.
В начале XX века Гуркин поселяется в Аносе, небольшом селе не берегу реки Катуни. Здесь он строит дом, школу и мастерскую. В начале XX века окончательно формируется творческое кредо живописца — «быть изобразителем красоты твоей, великий Хан Алтай». Вместе с другом молодости Анохиным (его имя носит сейчас краеведческий музей Республики Алтай) художник в роли переводчика совершает ряд экспедиций для изучения шаманизма. Вместе они записывают сказки, легенды и мифы на алтайском языке, переводят их на русский язык.
А Гуркин ещё и подробно зарисовывает предметы быта коренных жителей. Их совместная работа до сих пор имеет огромную научную ценность, поскольку Григорий Иванович, будучи носителем культуры своего народа, был ещё и прекрасно интегрирован в культуру русскую. В результате художник фактически открывает алтайцев всему миру, показывая этот удивительный, неповторимый край во всём многообразии его суровой величественной природы, интереснейших традиций самобытного народа. В эти же годы написаны картины, вошедшие в сокровищницу мирового искусства: «Аносинский бор», «Сосна Аската», «Катунь. Морозное утро» и, конечно, «Озеро горных духов».
Потомок джунгаров
Первая персональная выставка художника открылась в Томске в 1907 г., вторая — в 1910 г. в Иркутске, а затем в Красноярске. Успех окрыляет живописца, и он с головой уходит в работу. Вплоть до 1915 г. его экспозиции проходят регулярно по всей Российской империи. Тогда же Гуркин сближается с Григорием Николаевичем Потаниным, известным русским географом, этнографом и публицистом. Именно Потанин придумает к его фамилии приставку Чорос, чтобы подчеркнуть происхождение живописца из рода правителей Джунгарского ханства, простиравшегося когда-то между озером Балхаш, горами Тянь-Шань и верховьями Иртыша.
Катунь весной.
Но затем наступает 1917 год. Октябрьскую революцию художник встречает восторженно. С первых же дней активно включается в общественно-политическую жизнь, однако разбирается в ней плохо. Сначала становится председателем Алтайской Горной Думы, а затем Каракорумской Управы, созданных эсерами. Неудивительно, что когда в 1918 г. на Алтае устанавливается режим Колчака, художника арестовывают. После выхода из тюрьмы, предчувствуя, что преследования не прекратятся, Гуркин с двумя сыновьями — Геннадием и Василием — бежит в Монголию. Жена и две дочери остаются дома. «Они же с женщинами воевать не будут», — считает Григорий Иванович. И действительно, оставшихся членов семьи не трогают, только усадьбу национализируют и выгоняют их из родового гнезда. В Монголии художник с сыновьями буквально борются за выживание, хватаются за любую работу. В 1925 г. им наконец удаётся вернуться домой — на Алтай, помогает тувинский партизанский отряд, возглавляемый Сергеем Кочетовым. По пути художник усыновляет сироту-тувинца Ивана.
Недолгое благоденствие
На Алтае уже прочно устанавливается советская власть. И она неожиданно возвращает Гуркину и дом, и мастерскую, семья вновь воссоединяется. Более того, правительство Тувинской республики даёт художнику заказы. Он делает эскиз диорамы «Тана — Тувинская Республика», выполняет экономическую картограмму Урянхайского края. Снова с успехом проходит несколько персональных выставок. Благодаря усилиям Чороса-Гуркина в крае открыта первая передвижная библиотека. Осуществляется давняя мечта — открыть собственную художественную школу. Но постепенно любовь власть имущих к живописцу ослабевает. Последние годы жизни Григорий Иванович проводит в очень стеснённых условиях, нет денег ни на краски, ни на холсты. Он отводит душу в графике: рисует карандашом и углём. К рисункам этнографического содержания сам делает подробные подписи, часто перерастающие в настоящие художественные произведения.
Забвение и возвращение
В 1937 г. новые власти начинают интеллектуальную зачистку по всей стране, особенно лютуют в отношении русской интеллигенции, но старательно истребляют и немногочисленные национальные элиты. Гуркин тоже попадает в поле зрения большевиков. По обвинению в национал-сепаратизме его арестовывают и расстреливают, а имя надолго предают забвению.
Даже после посмертной реабилитации в 1956 г. о художнике ещё долго никто не вспоминает. Но в конце XX века ситуация коренным образом меняется. В 1995 г. именем Гуркина называют одну из центральных улиц Горно-Алтайска, чуть позже в самом центре города устанавливают памятник художнику. Картины живописца сегодня экспонируются в национальном музее им. А.В. Анохина. В селе Анос открыт дом-музей художника. Ежегодно лучшим деятелям искусства республики вручают общественную республиканскую премию имени Григория Ивановича Чорос-Гуркина. Так великий художник продолжает служить своему народу, родному краю — великому Хану Алтаю.
Евгения АСАТИАНИ,
Год Григория Чорос-Гуркина
Год Григория Чорос-Гуркина — одного из первых профессиональных художников среди коренных народов Сибири торжественно открылся в Республике Алтай. Определен план памятных мероприятий в честь знаменитого алтайца на весь 2010 год. Будет отреставрирован музей-усадьба художника в селе Анос Чемальского района, организована передвижная выставка его картин, проведены конкурсы для учащихся, изданы письма Чорос-Гуркина. В июне пройдут «Аносские встречи-2010» и научно-практическая конференция. Григорий Гуркин, родившийся в селении Улапа (ныне Горно-Алтайск) в семье кустаря-седельника, прибавил впоследствии к фамилии имя своего древнего рода «чорос». Под таким артистическим псевдонимом он стал известным иконописцем в родном селе. Впоследствии брал уроки живописи в мастерской Ивана Шишкина в Петербурге, учился в Петербургской академии художеств. Первая же персональная выставка в Томске в 1907 году принесла ему славу пейзажиста Сибири.
Алтайский музеи изобразительных и прикладных искусств организован в 1959 году. Основа его собрания—произведения русского и советского искусства. Важное место занимает в музее отдел алтайского искусства, представленный произведениями Г. И. Гуркина и Л. О. Никулина — основоположников местного профессионального искусства. Творческие устремления первого алтайского художника Григория Ивановича Гуркина во многом перекликаются с деятельностью таких просветителей из среды малых народов, как Ч. Валихапов, К. Хетагуров, М. Туганов. Г. И. Гуркин (1870—1937) родился в селе Улала (ныне, г. Горно-Алтайск). В 1895 году он приехал в Петербург, где случай свел его с И. И. Шишкиным, в мастерской которого он и начал свое обучение. Еще будучи учеником маститого пейзажиста, а затем обучаясь в Академии художеств по классу А. А. Киселева, Г. И. Гуркин стал экспонентом столичных выставок, а его рисунки часто репродуцировались в журналах «Нива» и «Родина». Основным жанром его творчества стал пейзаж. С 1905 года и до конца жизни с недолгим выездом в Монголию Г. И. Гуркин живет и работает на Алтае. Уже к середине 1900-х годов художник создает ряд значительных произведений, посвященных родному краю. Величественный и полный спокойной силы «Хан-Алтай» (1907) украшал экспозицию его персональной выставки в Томске и сразу завоевал широкую популярность. Одной из лучших работ Г. Гуркина по праву считается «Озеро горных духов» (по-алтайски «Дены-Дер»), В этой работе художник, близко подошел к своему заветному желанию — «представить голубой Алтай в том виде, как его представляют алтайцы. Ведь они его видят живым, говорящим и смотрящим». Образ алтайской природы, созданный художником в этой картине, отличается удивительным покоем и первозданной красотой. Не случайно еще современники художника отмечали чувство «душевного равновесия», которое вызывала в них эта картина. Интерес художника к народным обычаям, фольклору, истории Алтая сказался на таких его произведениях’, как «Улаком. Юрта», «Алтайцы-охотники». Творчество Гуркина развивалось в русле реалистической пейзажной школы России. Художник увлеченно работал над пейзажем, создав ряд классически ясных, целостных по композиции и тонко разработанных но цвету полотен. Одни из них панорамны («Поздняя осень. Бом Эзгер-Саяр», «Курайские белки», «Горное озеро»), другие камерны («Маральник цветет», «На перепале», «Горное озеро. Закат»), Ряд его графических и живописных работ посвящен современной тематике («Собрание колхозников», «Слушают газету», «Будущее Алтая»).
В 1925—1926 годах проходили его выставки в Новосибирске, Москве.
В числе последних произведений художника были полотна «Белуха» и «Хан-Алтай».
Рост Гуркина как мастера картины-пейзажа особенно заметен во втором варианте картины «Хан-Алтай» (1936).
