O’Киф Джорджия
Джорджия О’Киф (1887-1986) — американская художница. Писала цветы, натюрморты, пейзажи.
В ГМИИ имени Пушкина открылась выставка «Художники американского Запада. 1830-1840». Живописная легенда о Диком Западе оказалась куда менее впечатляющей, чем кинематографическая.
Сначала выставку об искусстве американского Запада показывали в Русском музее, в качестве подарка к 300-летию Санкт-Петербурга. Там, надо сказать, немного удивились. Один критик даже ехидно заметил, что с тем же успехом можно было поздравить с юбилеем Нью-Йорк, отправив туда «Покорение Сибири Ермаком». Теперь, в Музее личных коллекций, никаких поздравительных интонаций уже не было, американские гости просто говорили о том, как много для них значит эпопея покорения Дикого Запада и как замечательно, что эта эпопея оставила свой след в искусстве.
Художники Дикого Запада как могли приукрашивали суровую американскую действителыюстъ.
Нежные и восторженные чувства. которые американцы питают к этой части своей истории, общеизвестны. Но на выставке с самого начала сталкиваешься не с восторгами или ухарством голливудского вестерна, а с материями довольно сухими и скучными. Во-первых, много такого, что следовало бы отнести скорее к разряду этнографического материала. Старинные фотографии (точнее, фотогравюры) Эдварда Кертиса, скажем, или гравюры Карла Бодмера,— плюс еще несколько авторов с хромолитографиями, олеографиями и так далее: это не столько искусство, вдохновленное Диким Западом, сколько старания запечатлеть наряды и обычаи разных индейских племен — отстраненная наблюдательность вместо ожидаемой очарованности.
Как ни странно, у многих вполне «настоящих» художников из числа матерых реалистов тоже заметна эта отстраненность. Они стремились просто «ухватить» какой-то случайный кусочек реальности, которая в целом живописцу вряд ли по-настояще-му близка или хотя бы интересна. Вот, например, Альфред Миллер и его «Женщина из племени шошонов, кидающая лассо»: ни дать ни взять листок из путевого альбома европейца, странствующего по экзотическим странам,— увидал местную
женщину, занятую какой-то малопонятной деятельностью, запечатлел, поехал дальше, забыл.
Романтики и одержимости предметом можно было бы ожидать от пейзажистов, но ожидания эти сбываются не всегда. Во-первых, из-за довольно скромного дарования многих художников. которые воспроизводят первозданную красоту знаменитых ландшафтов робко и без души. Во-вторых, даже у более талантливых авторов пейзажный романтизм выглядит заимствованным: не столько каньоны и скалистые горы их вдохновляли, сколько европейские мастера пейзажа. Исключением остается разве что Фредерик Ремингтон — в его замечательных ковбоях уже виден сложившийся миф Запада, который еще чуть-чуть — и ринется в массовую культуру: сперва на страницы приключенческих романов, а потом и в кинематограф.
Подводить итоги всему, что в XIX веке происходило с искусством американского Запада, выпало группе «Таос» —сообществу молодых художников, обосновавшихся в Нью-Мексико (к ним, кстати, прибились и двое наших соотечественников — Николай Фешин и Леон Гаспар). Итоги эти они подвели своеобразно: просто признали, что никакого самостоятельного художественного языка на американском-Западе нет. Поэтому остается только шире открыть двери новейшей европейской живописи. Буквально по договоренности: кто-то взялся индейцев рисовать по-символистки, кто-то по-импрессионистски, кто-то — как ранний Пикассо. Результаты неплохи, но «Таос» живопись Запада преобразил, судя по всему, действительно капитально. Потому что после него — только более или менее уверенные работы на совсем иную тематику: работяги, грузовики, роза, вставленная в лошадиный череп на полотне Джорджии О’Киф. В общем, обычная жизнь. А прерии, мустанги и прочее навсегда перекочевали с живописных полотен на киноэкраны.
Сергей Ходнев 2003 год
