Попков Виктор
Попков Виктор Ефимович (1932-1974) — талантливый советский художник.
Шинель отца. 1972 год.
Евгений Кибрик поистине классик нашей станковой графики. Он был учителем Виктора Попкова. Эта статья написана в 1976 году по поводу персональной выставки работ его воспитанника. Е. КИБРИК, народный художник СССР / Виктора Попкова я знал с его студенческих лет. В 1955 году он пришел в мастерскую станковой графики Художественного института имени Сурикова и три года работал под моим руководством. Яркая личность всегда привлекает внимание, и, вероятно, поэтому я хорошо помню многое, что связано с его творческой юностью. С самого начала знакомства у нас возник контакт, взаимный интерес, и ему суждено было продолжаться потом, за стенами института. Он умел учиться, а это верный признак таланта. Я имею в виду не пассивное, послушное выполнение советов учителя, но активную жадность к знанию того, что составляет сложное и высокое ремесло художника.
Семья Болотовых. 1967-1968 годы.
В каждом деле Попков искал главный смысл, не отвлекаясь на частности, умел ставить себе задачи и находить самые прямые пути их решения. Он страстно хотел стать художником, сделался им необычайно быстро и затем стремительно развивался все последующие годы. Он обладал редко встречающимся даром, способностью открывать во всем, что его окружало, новое, интересное, увлекательное, достойное воплощения в произведения искусства. В процессе такого открытия обнаруживается своеобразие, уникальность художника, ибо его душа — это всегда единственный в своем роде сплав жизненного опыта, человеческого характера, темперамента, взглядов, знаний и пристрастий. Именно в духовной области, помноженной на силу и прелесть изобразительного мастерства, заключены содержание, ценность, смысл и воздействие искусства Виктора Попкова. Стараюсь представить себе его творчество в целом, суммарно, как говорится, и думаю, что же в нем самое существенное, неотъемлемо присущее именно ему. Мне кажется, что это — страстное стремление узнать жизнь, понять ее, понять себя, свое место в жизни, удивительная искренность и честность, безбоязненность и прямота. Темп его творческой активности до предела напряжен. Кажется, что художник едва поспевает воплотить один замысел, как несколько новых уже требуют его кисть. Пульс этого искусства, стремительный, энергичный, заставляет его сразу же идти к цели, к завершению. Ему несвойственны колебания, недоверие к себе, которые так часто тормозят творческий процесс. Его искусство активно общественно, социально. В нем всегда слышится громкий, настойчивый голос художника, говорящего о своих раздумьях, о жизни. Для меня Попков всегда был «пролетарским художником». Вульгарная социология начала 30-х годов прямолинейно квалифицировала художников в зависимости от их социального происхождения (а их искусство — от взятых тем) на «пролетарских художников», «союзников», «попутчиков», «право- и левобуржуазных художников» и т. п. и наделала много зла нашей культуре, надолго отбила интерес и доверие к социологии искусства. Анкетные данные, как и всякий формальный подход, сплошь и рядом оказываются вопиюще несостоятельными для оценки истинного содержания человека и художественного творчества.
А.С.Пушкин.
Но в то же время сплошь и рядом отчетливо видно, как социальное происхождение отражается на самых существенных аспектах личности человека, на его самосознании. Я всегда ясно видел, как происхождение из рабочей семьи во многом сказывалось в искусстве Попкова, и прежде всего в том, что ему не нужно было «изучать» рабочий класс: он сам происходил из него. Да и преобладающая тематика его творчества — труд и быт советского рабочего человека — естественна, органична для него: он изображал близких и понятных ему людей.
Осенние дожди (Пушкин). 1974 год.
Остановлюсь еще на одной существенной черте. Для Попкова никогда не была самоцелью форма его живописи, несмотря на то, что часто бросалась в глаза дерзкая необычность приемов, которые он применял в своих картинах. Он напоминал мне человека, до предела захваченного образом, идеей, замыслом, возникшими в его воображении и требующими немедленного воплощения. И здесь на помощь приходила удивительная свобода выражения. Как хороший работник, изобретательный, находчивый, умеющий приспособить к делу любые подручные средства, смело сочиняющий новые, которых ему не хватает, Попков умел использовать для своих творческих целей все, что могло ему быть полезным.
Тишина. 1972 год.
График и линогравер по образованию, он решительно применил в станковой картине систему лаконичного цветового решения, свойственного цветной печатной графике, и это дало силу, свободу, уверенность и открыло самостоятельный колористический путь его живописи.
Может быть, ярче всего талантливость Попкова сказалась в том, как неожиданны были темы, с которыми он выступал на выставках. Заметьте, новые темы появляются более чем редко. Чаще всего мы встречаемся с новыми вариантами давно уже знакомых нам мотивов, кочующих от выставки к выставке.
На Мезене.
«Что на этот раз показал Попков?»— интриговало постоянно каждого из нас при открытии очередной экспозиции. За короткий срок он завоевал исключительное признание в широкой среде художников, ибо был из тех, кто идет впереди, ищет и прокладывает дорогу для позади идущих.
Широко раскрытыми глазами, под высоко, как бы удивленно поднятыми бровями, он пристально вглядывался в окружающую его жизнь, мгновенно загорался, обнаружив в ней новое, никем еще не замеченное, и, захваченный найденным, видел уже будущую картину, которую писал сразу, скорей, лишь бы было сильно и выразительно, не боясь ничего.
Горестно думать о том, как далеко еще он мог пройти вперед, ибо только приближался к зрелости, когда богатство внутреннего содержания, страстный напор темперамента должны были бы соединиться с глубиной мастерства живописи, с драгоценным и прекрасным сплавом красок.
Он к этому шел, работая запоем, без передышки, постоянно не поспевая записать то, что рождало его творческое воображение. И сделал очень много. За шестнадцать лет работы создал около семидесяти больших и малых картин, множество этюдов, рисунков, гравюр, акварелей.
Творчество Попкова откровенно автобиографично. То он изображает себя в избе северной деревни, рисующего старую колхозницу («Художник в деревне»), то на снегу у мольберта, пишущего проходящих перед ним современников («Мой день»), то на кушетке в своей мастерской под окном, раскрытым в московский мир («Работа окончена»), то, наконец, размышляющего в солдатской шинели («Шинель отца»).
Эта откровенная лирическая линия невольно приводит на память лирику Маяковского, с которым у Попкова есть, мне кажется, нечто общее — хотя бы в характере творческой дерзости, органически свойственной обоим. Пожалуй, причина этого в ощущении себя самого полноценным и полноправным современником, в котором бьется сердце эпохи. Но это между прочим, ибо в основном художник неутомимо изучал жизнь нашего народа и из нее извлекал темы и образы своих произведений. Попков знал нашу огромную страну. Он был в Средней Азии, в городах Поволжья, на Байкале, на трассе Абакан — Тайшет, на целине — в степях Казахстана, в городах Средней России, на Белом море, в Архангельской области, был в Крыму, на Кавказе и в Прибалтике.
Братск. 1953 год.
Он не только многое видел, умея видеть, но и обладал силой воображения и интуицией, которые позволяли ему постигать характеры, далекие от его непосредственного жизненного опыта. Таково, в частности, самое последнее полотно, «Осенние дожди», посвященное Пушкину, показанное на выставке уже после смерти художника. Картина эта интересна, нова и очень убедительна. Вдохновенный поэт и Россия слились в один ясный образ. Попков почувствовал существо поэтического вдохновения, ибо оно было свойственно ему самому и вело художника разными путями.
В первые годы его искусство откровенно мажорно. Это длинный ряд радостных картин рабочего труда и быта, сразу же снискавших живописцу общественное признание. Первую из своих картин, «Молодость», он написал с дипломной работы (три цветные линогравюры и десять больших акварелей на темы жизни Казанского вокзала, которыми блестяще окончил Институт имени Сурикова в 1958 году). Полотно было замечено и принесло успех автору. Заслуженную большую славу имел еще один из ранних холстов — «Строители Братска». Он давно уже занимает заметное место в Государственной Третьяковской галерее, которая, кстати, приобрела и дипломные линогравюры Попкова.
Эта картина значительна, проста и глубока образами своих героев. Что ни фигура — яркий тип и характер. В них мужественная красота людей, своими руками (а рабочие руки как сделаны!) строящих гигантскую индустрию социализма. А чего стоит хотя бы образ маленькой усталой женщины с сигнальными флажками в руках!
Пейзаж с охотником. 1965 год.
Красота есть и в ритме, объединяющем все части картины в неразрывное и музыкальное целое. Для этой работы Попков нашел новую композиционную форму, вызвавшую много подражаний в работах молодых живописцев. Почетного диплома удостоены были в 1967 году в Париже на Международной выставке молодых художников три картины Попкова: «Бригада отдыхает», «Полдень» и «Двое». В дальнейшем он все чаще стал обращаться к темам драматическим и трагическим, стремясь к обнаженной правде, зная, что жизнь не только радостный праздник красивых людей, но и страдание, и горе и что можно быть хорошим человеком, обладая непривлекательной внешностью. Его симпатии стали настойчиво привлекать именно подобные образы. Самые значительные из этих произведений, пожалуй, «Северная песня» («Ой, как всех мужей побрали на войну…») и «Воспоминания. Вдовы». Такие темы глубоко естественны для художника, отец которого погиб во время Великой Отечественной войны. Картины Попкова того периода нередко встречали непонимание, их критиковали ревнители «украшения» действительности. Не может, я думаю, ничто новое мягко и безболезненно войти в жизнь, почти неизбежно возникают недоразумения. Тем с большим удовлетворением встретили все, кому дороги талант и творчество крупного, яркого художника Виктора Ефимовича Попкова, присуждение Государственной премии СССР за 1975 год его картинам «Строители Братска», «Бригада отдыхает», «Северная песня», «Семья Болотовых» и «Шинель отца». Всю свою творческую жизнь художник честно шел своим путем, который приводил его ко все более значительным и емким задачам. Когда он принес мне эскиз своей последней большой картины «Хороший человек была бабка Анисья», я был восхищен не только композицией, но и названием картины: оно казалось мне необыкновенно талантливым. В нем одном уже содержалась возможность «программного» произведения — народного и бесконечно человечного. Под этой картиной в окружении массы московских художников мы прощались с Виктором Попковым, искусство которого так неожиданно и трагически оборвалось на сорок втором году жизни.
