ЗАПИСКИ О ХУДОЖНИКАХ

Хохлов Иван Иванович (1945-2009) — советский российский художник, график.

Неизвестному художнику Ивану Ивановичу Хохлову исполнилось 50 лет.

В этой простой фразе есть две непростые загадки. Во-первых, если названо имя, то почему — неизвестный? «Неизвестный художник» — как бы исторически устоявшееся понятие, коллективный псевдоним тех выдающихся мастеров кисти, которые по не всегда понятным причинам утратили свое личное имя, тем не менее обессмертив себя творениями, рассредоточенными по лучшим художественным галереям мира и неизменно подписанными: работы Неизвестного художника. Неизвестность Хохлова более прозаическая. Четверть века каждодневной кропотливой работы, а славы как не было, так и нет. Да что там славы — даже элементарной обнадеживающей известности, без которой всякий творческий труд многократно утяжеляется.
Во-вторых, с чего вдруг вспоминать о юбилее такого живописца и графика, если о круглых датах и куда более именитых деятелей изобразительного искусства общественность оповещают далеко не всегда. Но Иван Хохлов — не рядовой юбиляр, а весьма примечательный своей неизвестностью. Увы, хотя и общепризнано, что талант — редкость, в России тем не менее легче родиться талантливым, чем стать знаменитым. Потерять же имя, еще не успев его приобрести, — наитипичнейшая для нас история.

Воспоминание о Брейгеле.  Метаморфозы.

Первым, кто почувствовал в Иване художника, был его отец, Иван Николаевич, по специальности инженер-путеец, по складу натуры — интеллигент старой школы. В свободное время дирижировал любительским оркестром, пел под гитару, писал романсы. Один из них — «Ты и вы» (на стихи А.С.Пушкина), исполненный по Всесоюзному радио еще в 1947 году, Хохлов-старший, прошедший войну, ныне тяжело больной человек, подарил недавно Мстиславу Ростроповичу. Интересно, что великий музыкант и тонкий ценитель живописи нагрянул к Хохловым в подмосковную Барвиху, в совершенно незнакомый ему дом, когда выпала свободная минута в одно из посещений Москвы, как обычно, заполненное множеством встреч, разговоров, репетиций. О художнике Хохлове услышал совершенно случайно, тут же решил — надо навестить. И с первого же взгляда приобрел пять картин для своей коллекции, в которой есть работы и более известных мастеров. Пикассо например.

Благословение на занятие творчеством Иван Хохлов получил от С.Коненкова легендарного для русского искусства человека, а учился живописи у замечательного педагога В.Воронина. Дипломная работа по сказкам Андерсена выпускника полиграфического института была выполнена на таком уровне, что ее сразу рекомендовали для издания отдельной книгой. И как-то само собой забылось, что в студенты Иван Хохлов попал «в виде исключения». Потому что в то время существовал многочисленный народ, лишенный против всех норм и правил равноправия. Этот народ — инвалиды. А Ваня после перенесенного в 50-е годы полиомиелита, как бы второй раз рожденный Региной Юрьевной, выходившей сына, по сей день обременен тяжкими последствиями недуга.

Но если членом МОСХа Хохлов стал еще в 70-х годах по рекомендации таких авторитетных людей искусства, как М.Алпатов и Д.Бисти, то не стоит усматривать в этом некий акт милосердия. Проницательные специалисты наметанным» глазом увидели, что перед ними одаренный от природы и «просветленный страданием» художник. В пользу этого толкования свидетельствует и последующее суждение, принадлежащее Витторио Галлерну, профессору истории и изобразительного искусства из Вашингтона. Ни разу в жизни профессор не видел Хохлова, ничего не ведал о его жизненном пути. Как-тооказавшись в Москве, он, по сути, случайно забрел на выставку художника, одну из тех персональных выставок, что проводятся как бы в приспособленных помещениях и ничего не меняют в жизни тех, кто связывает с подобными вернисажами безграничные надежды, и оставил запись в книге отзывов: «Философская насыщенность, пластические решенйя, колорит — все высокопрофессионально, несет печать яркой индивидуальности и таланта. Браво России, где живут такие художники».

Тут, пожалуй, самое время вспомнить, что речь идет о неизвестном художнике. Как будто одно не вяжется с другим — эти весомые знаки внимания авторитетов, комплименты знатоков, персональная выставка. К слову; не первая. Были и другие — в Музее строительства и реконструкции Москвы, в Музее Н.Островского. Директор этого музея, добрейшей души человек, вошла, как говорится, в положение художника и с учетом его здоровья и профиля своего культурного учреждения… Вообще-то это было несомненное везение, что на художника обратили внимание хотя бы как на инвалида. Лично у меня, по крайней мере, нет никакой уверенности в том, что живы в нашей стране в наше судьбоносное время, скажем, Тулуз-Лотрек, еще не добившийся признания на Западе, ему бы не пришлось при попытке организации своей выставки рассчитывать разве что на великодушие благотворителей, проявляющих заботу об инвалидах. При этом, разумеется, я не равняю своего героя с великим французом. Я о другом — о том, что имена иных наших знаменитостей гремят так, будто речь о дарованиях как минимум масштаба Тулуз-Лотрека.

Талантливые попадаются и среди известных

А теперь о главном — о неизвестности, не сокрушимой одиночными разрозненными знаками внимания, об этом сверхпрочном монолите, который не расколоть такими редкими и нежными прикосновениями. Что из того, что заметки о творчестве Хохлова появлялись в различных изданиях, малотиражных, малопредставительных? Что из того, что телевидение в различных программах, опять же по преимуществу не самых заметных, посвящало ему несколько сюжетов? Раньше многие из нас ошибались, полагая, будто лучший рекламный агент талантливого человека — его талант. Дескать, он сам пробьет себе дорогу. Увы, это не совсем так: слишком тонкий инструмент, чтобы торить им дорогу в скалах. Иначе бы самые известные неизменно оказывались и самыми одаренными. Во всех без исключения областях деятельности — в политике и искусстве, науке и военном строительстве. Но подобная закономерность не прослеживается. Хотя, несомненно и среди самых известных попадаются по-настоящему талантлавые. А безвестность, с другой стороны, не самый безошибочней признак одаренности. Но если бы славе всегда была прямопропорциональна таланту, то, пожалуй, наиболее щедро одаренными природой мастерами всех времен и народов, скажем, в области живописи и скульптуры следовало бы признать наших соотечественников и современников Илью Глазунова и Зура6а Церетели.

При этом я далек от соблазнительной мысли даже пытаться сокрушать признанные авторитеты.

Занятие неблагодарное и, в сущности, бесполезное — объяснять людям с самыми разными вкусами, тем более лишенным вкуса, что они не тех боготворят. Во всяком случае, гораздо полезнее познавать те магистральные пути или потайные тропы, которыми является подчас широкое признание наиболее признанных мастеров.
Пути к известности давно опробованы. Художнику предлагался, например, выгодный социальный заказ — сотворить галерею образов видных деятелей государства или ударников очередной стройки века. Со всеми вытекающими последствиями. К слову, Иван Хохлов в свое время едва не оказался приобщен к святая святых — к ленинской теме. Нашли недостаточно заполненную нишу: Крупская и дети. В заданных рамках общей идеи — неизбывность материнской любви Надежды Константиновны к детворе, к пионерии — обеспечивался безграничный простор для творческой фантазии. И
что же? Художник и тогда, да и впоследствии на всём протяжении своего творческого пути, мягко говоря, весьма стеснённый в средствах (живут на три пенсии), терпеливо пытался, хотя бы ради блага семьи, воспользоваться материально выгодным предложением (обещали тройной гонорар). Но привыкшая к свободному полету фантазии кисть поклонника Брейгеля и Босха отказывалась втискиваться в прокрустово ложе «безграничного простора».

Катя, жена Хохпова, страстная поклонница и пропагандистка его творчества, говорила мне: «Есть люди, отражающие то, что кажется правдой на данный момент. Для кого-то сейчас она заключена в словах «державность», «патриотизм», «особая миссия России». В таком излюбленном профессиональными патриотами слове, как соборность. Рисуют купола церквей, русские одежды — товар для посольств, для продажи за границей. В сущности, та же «ленинская тема» — конъюнктура».

Иные сюжеты манят этого художника, отнюдь не виртуоза создания собственной известности. Его притягивают непознанность мира и некие параллельные миры, причуды грез и реальности, безлюдные небесные и земные пространства, дышащие свободой и тревогой.

Подобно тому, что прямая линия — кратчайшее расстояние между двумя точками, скандал — самая короткая дорога к известности. Беда Хохлова — органически неспособен к мгновенно привлекающим внимание экстравагантным поступкам, будь то вульгарная спекуляция на некой тревожащей общество теме или мужественная акция участия в бульдозерной выставке. Ни для кого не свой. Сам по себе, что тоже резко снижает шанс попасть в число наиболее примечаемых фигур.

Среди пробившихся к свету, то есть в высший свет, собратьев по искусству и у Хохлова был один знакомый — Александр Шилов. Вместе брали уроки живописи в Доме пионеров у одного учителя, параллельно подавали надежды. Ванин отец как-то решился напомнить Шилову о Ване, попросить посмотреть его картины. Договорились о встрече, но электричка опоздала, и к условленному часу Иван Николаевич не успел. Другого же времени у знаменитого создателя портретной галереи космонавтов не нашлось.

Что верно, то верно — когда друзья возьмутся за руки, им не пропасть поодиночке. А не возьмутся?

Вы много слышали о таком пиите — Глеб Семенов,— скончавшемся в 1982 году? Или о другом стихотворце — по имени Борис Примеров, который трагически свел счеты с жизнью? Между тем первый из них, по авторитетному свидетельству Якова Гордина, приведенному в журнале «Октябрь», «быть может, как никто, понимал странную прелесть и угнетающий ужас нашей жизни, понимал мучительное Наслаждение — противостоять, сохраняя живую душу. Он выпустил несколько книг, в которых были прекрасные стихи. Но остался полуизвестным. Причину этого автор видит в одном — у поэта не было клаки, своей группы, своего спасательного круга, тех, кто в силу самых разных обстоятельств взялся бы, как телеведущие друг о друге, говорить о нем: мэтр, суперзвезда, классик. Столь же безвестен и поэт Б.Примеров, который был, если снова полагаться не только на собственное субъективное восприятие его стихов, но и на несколько запоздалое мнение специалистов, большим русским поэтом, стихам которого суждена долгая жизнь. Но и тут: есть талант, но нет имени. Безвестность в этих случаях — не личная невезучесть, она связана с превратностями окружающей нас действительности.

Художники, конечно, — категория особая. Но общие принципы действия индустрии известности, особенно заметные на эстраде или на телевидении, распространяются и на них.
По-моему, давно прошли времена, когда за природой признавалось монопольное право производить таланты. В жесткую конкуренцию с ней вступила рукотворная технология сотворения значительности, конструирования имиджа, целенаправленного возвеличивания и воспевания и таким образом как бы выращивания искусственного кристалла «божественного дара». В наш рыночный век возникли специализированные фирмы, которые занимаются этим почти профессионально — внедряют в сознание людей угодное кому-то представление о том или ином политике, режиссере, литераторе, о его необыкновенных достоинствах.

Надо признать, что подобное «выращивание кристаллов» по заданным параметрам процветало у нас и при коммунистическом режиме. Своеобразные функции нынешней рекламы, создающей имидж, исполняла тогда партийная пропаганда. В наше время, доказывая свою конкурентоспособность в соперничестве с природой, служители рекламного бизнеса рождают таланты, можно сказать, ускоренными темпами, отнюдь не довольствуясь тем, как медленно вырастают они в естественных условиях.
Если бы в области создания имиджа царил даже полный произвол, неописуемый хаос, то, сдается мне, таким, как Хохлов, было бы легче выбиться в люди: была бы надежда на случайность. Создается система, технология «шумной подачи», рекламной раскрутки, система создания заказных знаменитостей. Лишь избранным удается попасть на глаза знатоков, тем более — широкой общественности,. Известность становится весьма дорогой продукцией, приобретение которой по карману далеко не каждому. Без спонсора не обойтись. Но банки над взятыми «со стороны» не шефствуют. Требуется «наводка». При этом спонсор не искусствовед. У него есть деньги, но зачастую отсутствует пониманиеW субсидируемого предмета — живописи, кино, литературы. А поскольку внушаемых людей гораздо больше, чем понимающих, то yгроза глобального разрастания безвкусицы весьма реальна.

Так как же, спрашивается, помочь в нынешних условиях художнику, вынужденно или по своей воле ведущему замкнутый образ жизни, установить взаимоприемлемые и взаимовыгодные отношения с обществом? Кто-то должен взять на себя функцию наведения мостов. К неизвестным галерейщиков, похоже, не завлечь. А где менеджеры, импресарио, жадно ищущие новые имена, жаждущие ради общей пользы избавить от нужды и гибели без вести пропадающие таланты?

Альберт Плутник.

Комментарии (1)